Читать «В Крыму (Из записок военного корреспондента)» онлайн - страница 3
Дмитрий Михайлович Холендро
Кончились гранаты. Пролив за спиной — темные волны до самой Тамани.
— Тамань! Тамань! Я — Клинковский. Прошу огня! — не умолкает рация, словно бьется в ней живой голос!
Первый день боя. А кажется, что он идет уже давно, давно. Второй день, третий…
Немецкие танки «утюжат» позиции батальона Клинковского.
— Тамань! Тамань! — зовет рация. — Я — Клинковский. Прошу огня. По квадрату 139. Огня!.. 139.
Почему вдруг бледным стал Исаюк? Рация зовет: «Я — Клинковский».
Квадрат 139. Это огонь на себя. Не будет встречи в Севастополе… И медлить нельзя. Едва-едва понизились жерла орудий. Сейчас они вздрогнут, прокатится гром, снаряды ударят по тем метрам земли, где остался с горсткой бойцов герой Клинковский.
Немцы отрезали батальон. Соседи не могли пробиться к нему на помощь. Они держали свои участки.
А в ушах звучит песня:
Орудия ударили. Показалось, что на этот раз удар был, как назло, сильнее, чем всегда. Все услышали гул разрывов — это снаряды разорвались ближе, на берегу, у самого моря.
Немцы контратаковали десантников. Они хотели во что бы то ни стало взять назад прибрежную кромку, сбросить десантников в море. Но гремели орудия: «Не взять! Не сбросить!»
На помощь десантникам летели штурмовики…
Корабли возвращались к причалам Тамани. Моряки наперебой рассказывали, как высаживался десант. Хвалили ночные бомбардировщики — неуловимые, добродушно-ворчливые самолеты, хрупкие, но бесстрашные. Они снижались к немецким прожекторам, сбрасывали на них бомбы и, потушив, исчезали во мраке.
Пришел мотобот Старикова. Теперь можно было разглядеть лицо неунывающего морячка со вздернутым носом, даже в ноябре облепленным веснушками. Стариков удачно высадил десант третий раз и, хотя промок и продрог, не уходил с причала, отвечая на вопросы.
Некоторых кораблей не было. Одни подорвались на минах, другие затонули, поврежденные немцами. Не пришел к пирсу Тамани баркас старшины Мяздрикова.
Где он? Он лежал у берега Эльтигена, подняв над водой разбитый в щепы нос. А матросы во главе с Мяздриковым сражались на берегу. Это Мяздриков крикнул, когда увидел, что немцы бросили в контратаку свою портовую команду:
— Братишки! Шваль с немецких корыт идет на нас. Встретим, как полагается!
И встретили.
Разве могли немцы сбросить таких назад? Нет. Не могли.
Волны рассказывали, как дрались десантники. Волны рассказывали. К берегу Тамани прибило тело связного офицера. В его документах нашли донесение: «Плацдарм захватили и прочно удерживаем. Ждем пополнения».
Ночью новые корабли с новыми отрядами пошли в Крым. Молчала рация в батальоне Клинковского, но работали другие рации. Они сообщали:
— Пятнадцатая контратака отбита. Спасибо артиллеристам за помощь. Взяты две сопки на левом фланге.
— Кто взял?
— Майор Клинковский!
Так узнали, что он был жив. Я представил его — живого, закопченного, но с веселыми огоньками в глазах, ведущего в атаку своих бойцов — майора Клинковского, Героя Советского Союза…
