Читать «В красном стане. Зеленая Кубань. 1919 (сборник)» онлайн - страница 11

Красная казарма жила весьма интенсивной жизнью – красноармейские театры, кинематограф, беспрестанная агитация. Для красноармейцев открывались столовые-клубы, в которых подавали пиво и соленые огурцы под стихи Демьяна Бедного, воспроизводимые через граммофон.

Савченко признает, что нынешний красный офицер ближе к красноармейцу, чем прежний. Казарма – действительно его дом. Интересно, что Савченко отмечает полную справедливость царской учебной команды: сверхсрочные унтер-офицеры дали красной коннице вполне удовлетворительные кадры эскадронных и полковых командиров. Красноармейцы любили красного офицера, но ценили старого, понимая, что в боевой обстановке именно его знания могут спасти жизнь. В Екатеринодаре собираются десятки тысяч недавних белых. Тысячами прибывают плененные под Новороссийском. Казаков без больших проверок сразу направляют по частям Красной армии. Многие тысячи вчерашних белых, прежде всего казаков, в красных рядах приходят к убеждению, что надо «восстание делать». Однако как? В красной казарме начинается параллельная жизнь. Недавние белые осваивают известное панибратство с младшим комсоставом, в то же время за пределы своего круга никакая лишняя информация не уходит, казаки скрывают своих офицеров, которые поступили в РККА рядовыми, уклонившись от учета. Когда мемуарист становится замкомандира запасного дивизиона, он видит жизнь немногочисленной, в 50–60 человек, дивизионной ячейки. У красноармейцев-коммунистов – свой клуб, с пивом и чаем, лучшее обмундирование; они не несут хозяйственных нарядов, могут получать по твердым ценам товары в красноармейском кооперативе, что открывало дорогу к выгодной спекуляции. Эта картина вопиюще противоречит долгое время каноническому образу отважного коммуниста-бессеребренника. К тому же на ячейке лежала и малопочетная обязанность внутреннего наблюдения за своими сослуживцами. Знаменательно, что и квартирохозяева в кубанских станицах также делят красных на коммунистов и подневольных. Так, на постое в кубанских станицах донцы-красноармейцы беззастенчиво грабят сады. Дело в том, что на недавней белой службе донцы имели большую обиду на кубанцев, оставлявших фронт. Теперь мотивация путается, белая смешивается с революционной: мы все потеряли, теперь пусть будет равенство, воевать не хотели, терпите сейчас!

Интересно и то, что многочисленным недавним рядовым белым не страшно поругивать начальство, находясь в красном строю. Слова, которые моментально и трагично отразились бы на судьбе бывшего офицера, вполне сходили с рук казаку-красноармейцу. Советская власть умела проявлять выдержку. Донцы же видели врагов в «жидах» и «коммунистах». Адреса ненависти не новы. Любопытнее другое: такой настрой устойчиво жил в красных добровольческих казачьих формированиях с 1918 года. И именно это добровольческое ядро красной конницы и дало большевикам победу – еще один знаковый парадокс Гражданской войны.

Савченко касается такого интересного и малообеспеченного источниками сюжета, как взаимоотношения красных и зеленых. Кубанская рада и главное командование ВСЮР находились в весьма не простых взаимоотношениях. Ключевым моментом стал известный разгон в ноябре 1919 года Рады решением Главного командования. Областничество царило на Кубани или сепаратизм – по этому поводу можно долго спорить. Полемика по поводу внешней политики А. И. Деникина, кстати, активно продолжалась и в эмиграции. Так или иначе в месяцы отступления, в зиму 1919–1920 годов, на Кубани появились зеленые, которые внесли известный, хотя и не определяющий, вклад в крах белых войск. Возглавлял эти импровизированные повстанческие войска член рады сотник М. П. Пилюк.