Читать «В Древнем Киеве» онлайн - страница 2

Петрило и Жданко еще ниже нагнулись, еще глубже старались спрятаться в кустах.

— Ой, батя! Что это?

— Молчи, сынку! — Петрило схватил Жданко за руку, крепко сжал ее. — А теперь не чуешь? То степняки проходят со своими полоняниками.

— Хоть бы сгинули, проклятые!

В это мгновение как будто совершилось чудо: топот стал глуше, замолкла унылая песня, словно и вправду враги исчезли; но вдруг до слуха Петрилы и Жданка донеслось жалобное конское ржание.

— Увели коня, проклятые! Гнедушко, родимый! — закричал Жданко, забыв всякую осторожность. — Что же мы делать будем без нашего коня!

— Молчи! — еще раз прикрикнул старый Петрило, — молчи! Хорошо, что тебя самого не увели! А то, как услышат проклятые человеческий голос, — вернутся и будут искать нас…

Жданко не дослушал отца. Он уже выскочил из кустов и бросился к тому месту, где он оставил распряженного коня. Он увидел отброшенное в сторону рало.

— Не нужно им рало, степнякам проклятым! — Жданко взвалил рало на плечи. — Теперь я за Гнедка пахать буду!

Петрило тоже вышел из кустов и подошел к сыну:

— Пусти, малый, я покрепче тебя, я и потащу!

Когда доплелись до родной хаты, — навстречу им вышла бледная, исхудалая женщина:

— Пришли, родимые! уберег господь вас!

Из соседних хат выползли старики, выбежали ребятишки и, притихшие, окружили Петрило и Жданка.

А жена продолжала радоваться, что муж и сын вернулись целы и невредимы:

— Слышно было, как окаянные проходили стороной, где-то в другом месте, видно, насытили свою утробушку. — Потом, вспомнив, спросила: — А где же Гнедко?

Петрило закрыл лицо руками и ответил глухим голосом, точно с трудом выдавливая из себя слова:

— Нету Гнедка, мать! Увели…

— Что же делать-то будем без коня! Как будем жить без Гнедушки! Кормилец он ведь наш!

И мать залилась слезами.

Петрило не произнес ни слова, а потом поднялся, затянул кушак и сказал твердо:

— Полно плакать, — этим не поможешь! Без коня работать не можно! Задамся за боярина, за Гордяту нашего.

Мать внимательно посмотрела на мужа, а потом перевела глаза на Жданка.

— А с ним-то как? И на него ряд?

— Упаси бог! Увезу его в Киев! Пусть поживет в городе покуда, он малый смекалистый — выучится рукомеслу какому-нибудь! А там, гляди, и мне поможет откупиться. Вот хотя бы Тудор, отвезу к нему; помнишь Тудора?

— Как не помнить!

— Знатный он мастер — кузнец по золоту.

Сначала у матери глаза заблестели, а потом, как вспомнила, что надо расстаться со старшим сыном, глаза у нее наполнились слезами.

Через пять дней Петрило отправился на боярский двор, потолковал там и вернулся, ведя под уздцы коня. Конь был добрый: широкая спина, узкая морда, правый глаз немного косил, — видать, хитрый конь, умный. Петрило похлопал его по спине:

— Шерсть-то у него какая, мать! ровно шелковая, и блестит!

Малуша, — так звали жену Петрилы, — сказала с укором:

— А Гнедка ты уже и позабыл!

— Нет, зачем забывать! Но нет Гнедушка, так что же делать?

Малуша побежала в клеть и принесла охапку свежего сена. Сено так вкусно пахло, что конь тихо заржал, и Малуша прослезилась: «Живи у нас, Воронок! может быть, мы тебя навсегда выкупим». Но тут же снова, как вспомнила про отъезд Петрилы и то, что он увезет с собой сына, так горько ей стало, что уже не могла сдержать горючих слез. Теперь того и гляди, чтоб не попал Петрило в холопы навсегда; и сын уезжает в город — надолго ли? Кто знает, когда она увидит кудрявого своего любимца?!