Читать «В горах Памира и Тянь-Шаня» онлайн - страница 22

И вот все поскакали, и я поскакал, все закричали, и я закричал. Что кричал, точно не помню, кажется:

— Ложись, убью!

Но что самое странное: я действительно верил, что могу убить. Хотя как я мог убить? Шашку вынуть я не сумел, да и как ею действовать, мне было неизвестно. И все-таки я сам верил, что могу убить, и люди, на которых я летел, в это поверили. И они легли. Мой хромой конь вынес меня вперед, ибо, как выяснилось впоследствии, это был конь начальника и в азарте он забыл о своей хромоте и вылетел на свое привычное место вперед. Он вынес меня вперед, и я скакал впереди и орал, и мне не было страшно. Испугался я чуть позже, когда остыл и сообразил, что к чему. Но это правду говорят, что в кавалерии трусов не бывает.

И неверно про лошадей говорят, что у них «стадный инстинкт». Это не стадный, а, я бы сказал, товарищеский инстинкт. Как это хромой конь забывает про свою хромоту, когда все скачут, и мчится вперед, на свое место, забывая про боль? А когда все поскакали и я поскакал, забыв испугаться, это что — тоже стадный инстинкт?

Нет, лошади удивительные животные, и многим мы, люди, им обязаны.

Ишаки

Ишак, или, иначе говоря, осел, животное очень своеобразное, иногда трудное в обращении. И все-таки то, что слово «осел» стало синонимом тупости или просто глупости, совершенно неправильно. Ишак вовсе не глуп, но у него какой-то свой, ишачий, очень своеобразный взгляд на вещи. Он совершенно иной, чем у собаки, которая, пожалуй, из всех домашних животных больше всего сблизилась с человеком. Но этот род мышления и поведения не упрямство, не тупость, это что-то иное, это какая-то другая логика, какое-то иное понятие об окружающем мире. Ишак — он как бы себе на уме и немножко чудак. Нужно сказать, что в психологическом отношении ишак несравненно самостоятельнее лошади. Лошадь — рабыня человека, ишак — слуга, то есть существо более независимое, хотя и подчиняющееся человеку.

В продолжение многих лет я ходил с ишаками, так как лошадей всегда было мало, а грузов много. И все-таки до сих пор не знаю до конца, что́ это за животное, как оно думает и что оно думает.

В 1934 году, когда я участвовал в экспедиции на Тянь-Шань под руководством Даниила Николаевича Кашкарова, в конце экспедиции у нас не хватило лошадей, и мы купили несколько ишаков и прошли с ними через весь Центральный Тянь-Шань. Эти ишаки — а их было три, — как и все ишаки, панически боялись волков, и каждую ночь, пока мы шли по сыртам, они влезали к нам в палатку. Как только темнело и мы ложились спать, они влезали в палатку и чаще просто стояли у входа, но обязательно внутри палатки. А иногда просто ложились на нас, спящих. Их били, гнали, застегивали палатку на все застежки, но они, если их не пускали добром, просто силой ломились в палатку, наваливались на нее и валили. Пришлось смириться и потесниться. Так было каждую ночь, пока мы шли по сыртам и другим районам, где волков было полно. Но как только мы подошли к поселку Нарын, ишаки ночью и близко не подошли к палатке, а спокойно паслись с лошадьми. Вышли мы из Нарына опять на сырты — и они снова вломились в палатку!