Читать «В горах Памира и Тянь-Шаня» онлайн - страница 150

Обитал ли десять тысяч лет назад на Памире страус? Это сомнительно, но что пять — десять тысяч лет назад и даже позднее росли кустарники во многих долинах Памира — это похоже на правду.

Но не нужно думать, что в течение последних пяти — десяти тысяч лет горы росли непрерывно. Это, конечно, не так: подъемы происходили, может быть, пароксизмами, то быстрее, то медленнее, временами, возможно, были и опускания. Но высоты колебались гораздо сильнее, чем обычно думают.

В целом большая часть данных говорит, что высота гор Памира менялась, и в основном в сторону подъема. Подобный вывод из имеющегося ботанического материала согласуется и с археологическими данными, и с мнением многих геологов.

В конце сороковых годов, когда мы путешествовали на Зоркуль, я еще не имел этих данных. Но уже тогда, найдя тростник и обследовав мерзлотные бугры, я подумал, что происходит какая-то большая ломка, смена условий на Памире. Уже тогда были известны результаты находок Бернштама, но когда эти данные пополнились еще археологическими находками Ранова и другими, то можно было уже более уверенно предполагать, что Памир растет и поэтому его климат меняется в сторону похолодания. (Должен сказать, что многие ученые не разделяют эту точку зрения. Кто прав, покажет будущее.)

А тогда, в тот маршрут, полюбовавшись с перевала Аличуром, мы спустились в его долину и по ней тронулись домой. Скоро мы миновали высокий могильник, стоявший над долиной на плоской надпойменной террасе. Это был Башгумбез. Здесь, немного вверх по маленькой речке Башгумбезу, находилась землянка, сделанная Сергеем Ивановичем Клунниковым в 1932 году. Из нее я в 1935 году ушел в свой первый маршрут по Памиру…

Дальше и дальше вверх по Аличуру неслась наша машина, стараясь обогнать солнце, которое стремилось как можно быстрее спрятаться за горы.

К вечеру мы уже поворачивали из долины Акбайтала в долину Чечекты, домой. На повороте к биостанции с биноклем стоял Ульджачи. А над ним и над долиной высоко в небе хороводом ходили сипы.

— Киики вернулись, — сказал он. — А ирбис ушел на Пшарт. Мы с Уразали два дня за ним ходили. Он ушел. Только вот джору много и голодные. За козлятами охотятся.

Сколько дней грифы голодали, я не знаю, но явно порядочно. Было ясно, что вернувшиеся киики рисковали остаться без потомства. Осатаневшие от голода сипы начали бы бить молодых одного за другим. Стрелять же сипов, которых всего-то осталось несколько штук на всю округу, мы тоже не имели ни малейших оснований. Спас дело Ульджачи.

— Когда беркута поймали? — спросил он.

— Да уже пятый день.

— Голодный?

— Голодный. — В пути я, как мог, берег беркута, ласкал, гладил по голове. Но он принимал мои ласки с пренебрежением, а от пищи отказывался.

— На что он вам?

— Ни на что. Может, приручится?

— Взрослый? Беркут? Приручится? Да вы что?! — закричал Ульджачи. — Пускайте его! Ну! Пускайте!

И мы перерезали путы беркуту и пустили. Сказать по правде, я еще, перед тем как пустить, раздразнил пленника.