Читать «Быть или не быть?» онлайн - страница 24
Вера и Марина Воробей
– Ничего себе шуточки! – возмутилась Марина. – Мы тут стоим переживаем, а он от нас прячется.
– Это я вам отомстил, – ответил братец со смехом.
– За что? – не поняла Марина.
– А как вы меня разыграли, когда я к вам на дачу приехал? Вспомнили?
Девочки расхохотались, припомнив бабушкин розыгрыш.
– То-то же! – торжествующе провозгласил Ник. – Теперь мы квиты и больше никогда не будем друг друга разыгрывать, идет?
– Неужели ты обиделся? – изумилась Марина.
– А нам показалось, что тебе было весело, – добавила Юля, слегка покраснев.
– Весело-то весело, да дураком себя чувствовать не особенно приятно, – ответил Николай. – Вот уж не думали, не гадали, что ты такой чувствительный!
– Теперь знайте! – шутливо-назидательным тоном проговорил Ник, погрозив девочкам пальцем.
Троица дружно рассмеялась, и все неясности остались позади. Этим же вечером они отправились на дачу отдыхать, загорать и купаться в пруду.
Двадцать пятого июня должен был состояться второй отборочный тур. Марина и Юля ждали этого дня с не меньшим нетерпением, чем сам Николай. Юля больше не возобновляла попыток переубедить его. Лишь однажды она подсунула ему распечатанные в Интернет-кафе статьи. Николай просмотрел их и положил на место, ничего не сказав. Юля поняла, что если уж ей не удалось убедить этими статьями Марину, то с ее братом это и подавно не получится.
«Значит, нужно найти какой-нибудь другой выход», – решила Юля и стала размышлять, что бы ей такое придумать.
Но в голову, как назло, ничего не приходило.
Возвращение Ника обрадовало Юлю и подняло ей настроение, но она не забывала о своем разговоре с Александром Ивановичем. Юля знала, что папа все еще ждет от нее ответа и рано или поздно она должна будет его дать.
По мере того как проходило время и первое тягостное впечатление мало—помалу изглаживал ось из ее памяти, Юля яснее начала понимать, какое у нее сложилось отношение к профессии врача. Александр Иванович не раз повторял Юле, что если она не чувствует себя готовой к такой стезе, то в этом нет никакого малодушия.
– Напротив, – говорил папа, – это будет честно, а стало быть, мужественно.
Юля старалась быть честной. Сначала ей это не удавалось, и она сильно переживала. Но со временем она начала признаваться самой себе, что эта стезя действительно не для нее. В первый раз, когда такая мысль пришла ей в голову, Юля постаралась отогнать ее, стала убеждать себя, что на самом деле она вполне способна стать настоящим врачом.
«Вот пройдет еще немного времени, – говорила себе Юля, – я успокоюсь, мне будет не так страшно, как в начале, и тогда я почувствую то, о чем говорил папа, – желание помогать людям, превозмогая жалость к ним и боль от вида их страданий».
Но время шло, а облегчения все не было. По-прежнему при каждом воспоминании о посещении больницы, особенно ожогового отделения, у Юли так же мучительно сжималось сердце, комок подступал к сердцу. А когда ее внутреннему взору представало зрелище обезображенных тяжелыми ожогами человеческих тел, Юле становилось дурно. Наконец она окончательно убедилась, что не выдержала испытания. Юле было очень стыдно признаться в этом Александру Ивановичу. Она знала: папа не осудит, не упрекнет ее, а может, еще и похвалит за честность, но легче от этого не становилось.