Читать «Былое Иакова (Иосиф и его братья, книга 1)» онлайн - страница 187

Потом он пришел туда, где сидела Рахиль, и сказал!

- Здравствуй, дитя мое! Ты не думала, что увидишь меня?

- Доброго здоровья! - отвечала Рахиль. - Мой господин ищет?

- Я ищу украденное, - сказал Лаван, - по всем вашим шатрам и загонам.

- Да, да, какая неприятность! - кивнула она, и оба верблюда, с высокомерно лукавой улыбкой, выглянули у нее из-за плеч. - Почему же Иаков, наш муж, не помогает тебе искать?

- Он ничего не нашел бы, - ответил Лаван. - Мне приходится искать одному и трудиться под восходящим солнцем на горе Гилеад.

- Да, да, какая неприятность! - повторила она. - Моя хижина вон там. Осмотри ее, если считаешь нужным. Но будь осторожен с моими горшками и ложками! У тебя борода и так уже немного позеленела!

Лаван, нагнувшись, вошел в шатер. Вскоре он вернулся оттуда к Рахили и к верблюдам, вздохнул и умолк.

- Там нет украденного? - спросила она.

- Для моих глаз - нет, - ответил он.

- Значит, оно в каком-нибудь другом месте, - сказала Рахиль. - Мой господин, конечно, давно уже удивляется, что я не встаю перед ним, как того требуют почтительность и приличие. Но это только потому, что я неважно себя чувствую и стеснена в движениях.

- Что значит "неважно"? - пожелал узнать Лаван. - Тебя бросает то в жар, то в холод?

- Нет, мне просто нездоровится, - отвечала она.

- Но что же это за нездоровье такое? - спросил он снова. - Зубная боль или, может быть, чирей?

- Ах, дорогой господин, у меня обыкновенное женское, месячные, отвечала она, и в высшей степени высокомерно и лукаво улыбнулись верблюды у нее за плечами.

- Только и всего? - сказал Лаван. - Ну, это не в счет. Мне приятно, что у тебя месячные, приятнее, чем если бы ты была беременна. Ведь рожать ты не особенно ловка. Прощай! Мне надо искать украденное.

С этими словами он удалился и искал до потери сил, до того часа, когда лучи солнца стали косыми. Затем, грязный, измученный и отчаявшийся, он снова пришел к Иакову и опустил голову.

- Ну, где же оказались твои идолы? - спросил Иаков.

- Кажется, их нигде нет, - ответил тот и развел руками.

- Кажется? - ожесточился тогда Иаков; он был теперь хозяином положения и мог дать волю своему языку. - Ты говоришь мне "кажется" и не хочешь признать доказательством моей невиновности то, что ты ничего не нашел, хотя искал десять часов подряд и перерыл весь мой стан, горя желаньем убить меня или кого-нибудь из моих людей? Ты перебрал весь мой скарб спору нет, с моего разрешенья, ибо я предоставил тебе такое право, но то, что ты на это решился, все-таки очень неблагородно с твоей стороны. И что же ты нашел из своих вещей? Предъяви их и уличи меня в краже перед твоими и перед моими людьми, чтобы нас рассудил народ! Как ты потел и марался, чтоб только меня погубить! А что я тебе сделал? Я был юнцом, когда пришел к тебе, а теперь я уже в почтенном возрасте, хотя и надеюсь, что Единственный дарует мне долгую жизнь, - вот сколько времени провел я у тебя на службе и был тебе домоправителем, каких мир не видел, - это я говорю тебе в гневе, а вообще-то я из скромности замыкался в себе. Я нашел тебе воду, и ты освободился от сыновей Ишуллану и, сбросив ярмо долгов, расцвел, как роза в Саронской долине, и оброс плодами, как финиковая пальма в низменном Иерихонском краю. Твои козы стали плодиться вдвое чаще, а овцы стали приносить двойни. Если я съел хоть одного барана из твоего стада, убей меня, ибо я щипал траву с газелями и утолял свою жажду со стадом на водопое. Так я жил для тебя и служил тебе четырнадцать лет за твоих дочерей, и шесть ни за что ни про что, и пять за приплод твоего стада. Я томился днем от жары, а ночью дрожал от стужи в степи, а спать я вообще не спал из-за своей бдительности. Но если, на беду, в стаде случался мор или овцу задирал лев, ты не позволял мне снять с себя вину клятвой, а взыскивал с меня недостачу и держался со мной так, словно я краду денно и нощно. И еще ты переменял мне награду, как тебе заблагорассудится, и подсунул мне Лию, когда я думал, что обнимаю праведную, и этого я не забуду до конца своих дней! Если бы не был со мною бог моих отцов, всемогущий Иагу, и если бы он не уделил мне кое-чего, то я, упаси боже, ушел бы от тебя таким же голым, каким пришел к тебе. Но этого Он все-таки не пожелал и не посрамил благословения. Он никогда не обращался к чужим, а к тебе он обратился ради меня и наказал тебе не говорить мне ничего худого. Вот так "ничего худого": ты приходишь и кричишь, что я похитил твоих богов; но ты не нашел их, несмотря на неумеренные поиски, и смеешь говорить "кажется"!