Читать «Буква на снегу» онлайн - страница 36

“Поминки по Финнегану” – заклинание для воскрешения из мертвых, магический заговор восставшей из гроба плоти. Все герои умирают и воскресают без конца, проступают сквозь друг друга и сквозь историю человечества, попав однажды и навсегда под колесо бытия.

Место и время действия такой книги – творение мира, которое происходит везде и там, где эту книгу берут в руки, всегда и в ту минуту, когда ее читают. Читатель становится автором и творцом. Вернее, у этой книги вовсе не может быть читателя – или читающий становится сотворцом, или он книгу закрывает.

Когда-то, до начала начал, буквы пришли к Богу просить Его создать ими всё сущее. “Вошла к Творцу буква Бэт и сказала: «Создатель мира, хорошо мною сотворить мир, потому что мною благословляют Тебя. Ведь Бэт – это Браха – благословение». Ответил ей Творец: «Конечно, тобою Я создам мир, и ты будешь началом мира!»”

Теперь буквы приходили к нему.

Он писал новую Тору, а совсем не роман для развлечения читающей публики. Лишь немногие близкие понимали, о чем идет речь. Беккет: “Его писание не о чем-то, а само что-то” (His writing is not about something; it is that something itself).

Он писал последнюю книгу, через которую шла дорога к началу, к первокниге, которая не была книгой о творении, но самим Творением.

Он написал книгу бессмертной жизни.

Но кому всё это нужно?

10 мая “странная” война заканчивается, начинается обыкновенная. Франция разгромлена за пару недель. 14 июня немцы без боя входят в Париж. В его любимом “Fouquet” обслуживают офицеров вермахта. На rue Lauriston расположилось гестапо.

Джорджо успевает в последнюю минуту покинуть Париж и приезжает в Овернь к родителям и сыну. Хелен еще в мае родственники вывезли в Америку. Лючия остается в клинике в оккупированном немцами бретонском Ла-Боле.

Линия германской оккупации проходит в нескольких милях к северу от Сен-Жерана. В соседнем Виши – правительство “свободной” Франции маршала Петена.

В “Улиссе” Стивена избивают солдаты за слова: “Вы хотите умереть за родину – я же хотел бы, чтобы моя родина умерла за меня” (You die for your country, suppose… but I say: Let my country die for me). Всего несколько месяцев назад, когда война только началась, Джойс был в Ла-Боле у дочери. В танцзал при ресторане набивались солдаты, британцы и французы. Кто-то запел “Марсельезу”. Джойс запел вместе со всеми. Его сильный, красивый тенор так выделялся, что солдаты поставили писателя на стол, и он спел гимн борьбы за свободу снова, от начала до конца. Свидетель вспоминал: “Не приходилось видеть зрелища такого полного покорения и приведения в восторг целой толпы одним-единственным человеком. Джойс стоял и пел «Марсельезу», и они снова пели вместе с ним, и атакуй их в этот момент целый полк немцев, он никогда бы не прорвался. Такое было ощущение. Джойс и его голос парили надо всем”. Всё кончилось катастрофой и позорной капитуляцией.