Читать «Будьте здоровы и держите себя в руках» онлайн - страница 136

Вам ли, любящим баб да блюда,жизнь отдавать в угоду?!

Вот она, эта строчка. Вот она. И я на той же громкости и с той же скоростью, не сбиваясь и не проглатывая слова, и не пропуская это слово, его прочел.

Я лучше в баре б… будуподавать ананасную воду!

Класс выдохнул воздух разом. Все одновременно. Не было ни одного неуместного нервного смешка. Ни одной реплики. А я ощутил какое-то невероятное чувство внутренней свободы. Может быть, с тех пор меня так коробит ханжество, вранье и пафос.

Стихотворение Маяковского “Разговор с товарищем Лениным” я читал в школе на конкурсе чтецов, на котором и получил первое место. Мне хотелось прочесть совсем другое стихотворение. Ну например, кусок из поэмы “Флейта-позвоночник” или “Облако в штанах”.

Но это был конец 60-х – от Ленина деваться было абсолютно некуда.

Ну, будьте здоровы и держите себя в руках.

Я очень люблю этот персонаж. Но исключительно в черно-белом варианте. Для меня “Семнадцать мгновений весны” – это абсолютно успокаивающее лекарство. Когда хочется отвлечься от дурных мыслей или поднять себе настроение, я ставлю этот фильм. Неважно, с какого места. Потому как все места уже давно известны наизусть.

Но есть, конечно, любимые. Я люблю диалоги Штирлица с Мюллером. Я люблю встречу Штирлица с женой в кафе. И очень люблю отмечание Штирлицем Дня Советской армии.

С каждым годом этот фильм становится лучше. Он приближается к моей любимой черте – границе между юмором, абсурдом и реальностью.

Вот написал этот текст, и желание увидеть Штирлица вновь настолько сильное, что я иду на него смотреть.

А вы будьте здоровы и держите себя в руках.

Это моя интерпретация портрета Федора Михайловича Шаляпина кисти Бориса Михайловича Кустодиева – одного из моих любимых художников.

С 35 лет Борис Кустодиев писал свои яркие, полные жизни полотна, будучи прикованным к постели. Вот и портрет Шаляпина был написан в 1922 году Кустодиевым в полулежачем положении.

Больной Кустодиев писал радостного, красивого, полного жизни Федора Михайловича.

Шаляпин здесь – перед эмиграцией – со своим любимым французским бульдогом Ройкой. С массивным перстнем на мизинце правой руки. В распахнутой шубе.

Вспомнился анекдот. Дореволюционный. Вот он. Зима. Трескучий мороз. По Невскому проспекту идет трагик, пышущий здоровьем, сытый и довольный. В шубе нараспашку. В меховой боярской шапке. С тростью. В общем, один в один Шаляпин с картины Кустодиева.

А навстречу трагику идет комик. Ежится от мороза. Голодный. В рваном, коротком, демисезонном пальтишке. С поднятым воротником. Без шапки. В стоптанных, просящих каши ботинках.

И вот они встречаются.

И трагик распахивает свои объятия и хорошо поставленным голосом – басом на весь Невский проспект, как на сцене, – произносит: “Здорово, Трифон! Как дела, голубчик?”

И комик Трифон, дрожа от холода и голода, искоса глядя на трагика и обходя его стороной, произносит: “Нафиг, нафиг… Летом, летом…”

Конечно, у комика была немного другая реплика, которой здесь мы себе позволить никак не можем.