Читать «Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы» онлайн - страница 3

Александр Владимирович Щипков

Сказываться эта сакральность могла по-разному и очень долго – на протяжении 1960–1970‑х. Вот простой пример. Однажды в 1970‑е легендарный Давид Самойлов резко отчитал молодого поэта Владимира Бурича, едва не отказав ему в праве писать стихи, вот за такие строки:

Мир наполняютпослевоенные людипослевоенные вещинашёл среди писемкусок довоенного мылане знал что делатьмытьсяплакать

Очевидно, Самойлова задела та невыносимая легкость, с которой Бурич своим вальяжным верлибром касался военной темы. Она была как выстрел.

Откуда здесь ощущение кощунства? Дело в том, что тема войны для человека «бронзового» периода имеет особый смысл. Эта тема сопоставима с мотивом распятия, хотя сопоставление и не могло быть прямо высказано. Но на глубинном уровне считывалось. Человек с историческим гражданством века Серебряного – а такие оставались до конца советского периода – отнёсся бы к этому тексту гораздо спокойнее. Взвесил бы на весах эстетического чувства и оставил в покое. В этом – разница.

Олег Охапкин. Новая сакральность

Концепция «бронзовой» эпохи была составлена упомянутым Славой Лёном на основании источников, пребывающих в самом литературном пространстве. Бронзовый век – во многом поэтическое самоназвание. Сегодня его хронология выстраивается автоматически – бери и пользуйся. Как, например, у Ирины Сидоренко:

И век златой пьянит –Там болдинская осень,Сусальный шелест битвНа нерчинском погосте…Век звона серебра:Вино и опий – в строчки!В смерть крестит снег! –«Ура» – людские многоточья…И – бронзовый! – как местьЗа миллион насилий.Вернём красу и честь?И мозг спинной – без гнили?

Это нынешние перепевы, уже ставшие привычными. А начиналась коллективная ода Бронзовому веку в 1975 году с поэмы моего друга, великолепного Олега Охапкина, которая так и называлась – «Бронзовый век»:

Он исторгнул из Храма лишних.Торговавших талантом, чтобыВоцарился в сердцах Всевышний,А в торгующих – дух утробы.И пошли по домам поэты.Те, кто Бога встречали – с миром,А купцы разбрелись по светуЗолотому служить кумиру.Разбрелися по всем дорогам.Приступили ко всем порогам,И на бронзовосерых лицахТихо бронзовый век горел.

У Охапкина речь идёт о поэтах, которых коснулся Христос, – они вновь почувствовали Божье дыхание. Вернули жизни религиозную составляющую, которая была утрачена в декадансе, отвергнута в футуризме и тщательно замаскирована в советской литературе. Хотя после войны это чувство всколыхнулось. В охапкинском «Бронзовом веке» есть даже список имён его собратьев по цеху, отливших свои стихи в «бронзу»:

Красовицкий, Ерёмин, Уфлянд,Глеб Горбовский, Соснора, Кушнер…Макинтошами, помню, устланПуть Господень в живые души.Рейн да Найман, Иосиф Бродский,Дмитрий Бобышев да ОхапкинНаломали пред Ним березки,Постилали цветов охапки.Ожиганов, Кривулин… Впрочем,Дальше столько пришло народу.Что едва ли строфу упрочим,Если всех перечислим сряду.Куприянов Борис да ВикторШирали… Стратановский, кто жеНе вспомянет о них! Без них-тоБыло б грустно. Скажи, Сережа…Чейгин, Эрль… может. Лён иль кто-тоИз других: Величанский, либоКто ещё, но открыл воротаВсей процессии. Всем спасибо.И когда Он вошёл в сердца нам.Мы толпою пред Ним стояли.Но дружиною стали, кланом.Чуть бичи Его засвистали.