Читать «Братство Трилистника» онлайн - страница 2

-- Так что там с моими предками?

-- Ах, да. Извините, молодой человек, за этот исторический экскурс. Сам я преподаватель истории, а уж историю здешних мест знаю досконально и иногда увлекаюсь. Так вот, его внука звали Олег Сеславин. Какое отношение наши Сеславины имеют к героям войны 1812 года, я не знаю. Он был воспитан своим дедом и получил в наследство эту школу, которой и управлял до своей смерти в 1920 году. Потом ей 16 лет руководил его сын, твой прапрадед, а вот твой прадед... Сергей Арсеньевич Сеславин... Во время революции он уехал в Россию, сменил фамилию на Гордеева, вступил в компартию, был красным командиром. В Республику он вернулся только зимой 1925 года. В Советском Союзе он имитировал свою смерть, а на самом деле был направлен сюда Центральным Комитетом для создания Коммунистической Партии Калифорнии. Не буду вдаваться в суть интриг того времени: нам надо торопиться. Скажу только, что некоторые историки считают, что отправило его сюда не ЦК, а ЧК. Это из-за мнимой смерти в 25-м году. В СССР у него осталась семья, о которой никто не знал долгое время. Больше он так и не женился, да и детей у него не было. Школой практически не занимался, участвуя в политической жизни страны, так что после смерти его отца, твоего прапрадеда, школой занялась сестра Сергея Арсеньевича -- Марина Арсеньевна. При ней школа достигла настоящего процветания и вошла в "Золотую десятку" школ Побережья.

-- А потом она нашла мою маму и сумела затащить её в республику, когда та была беременна мной. Да, я десятки раз слышал эту историю.

-- Перед смертью твой прадед рассказал сестре о семье, что у него осталась в СССР. И где-то с конца 60-х она развила бурную деятельность по розыску родственников.

Мой собеседник - Феодосий Аскольдович Гарюшкин, директор Озёрной школы. Той самой, которая досталась мне в наследство. Он вздыхает и отступает от портрета моего предка, Владислава Ясенева, на которого я очень похож внешне. Это, правда, если сделать поправку на возраст. Портрет был написан где-то в тридцатых годах прошлого века. На его лице оставили следы войн, в которых он принял участие, а глаза были грустны. На нём был мундир офицера калифорнийской армии и погоны полковника, которые он получил в тридцать два года.

-- Это одна из самых противоречивых фигур нашей истории, -- улыбается Гарюшкин. - Он много хорошего сделал для Калифорнии, но и его ошибки... Впрочем, он за них заплатил сполна.

-- Ах, Федос, Федос, -- раздался за нашими спинами старческий женский голос. - Тебе дай волю -- загрузишь мальчика историей.

Мы обернулись. За нашими спинами появилась старушка. Несмотря на возраст, выглядела она очень и очень бодрой.

-- Он с корабля сойти не успел, как ты его в музей утащил.

-- Ну что вы, любезная Клеопатра Борисовна! - воскликнул Феодосий Аскольдович, я просто хотел занять его, пока не соберутся остальные члены правления. Показать портрет его предка...