Читать «Браки совершаются на небесах (новеллы)» онлайн - страница 64

Софья вышла из своего затворничества – к плохо скрываемой ярости Ивана Молодого и Волошанки. Теперь она снова принимала вместе с великим князем иноземные посольства, блистая на этих приемах роскошью наряда, красноречием, умом, знаниями. Великий князь московский лишь улыбался в усы, когда ему говорили, что с его супругой не может сравниться ни одна европейская государыня.

Разумеется, у него могла быть только такая жена! И он властен над ее жизнью и смертью, он один!

Великий князь опять начал прислушиваться к советам Софьи и по ее просьбе принял на службу семью итальянца Джованни Раля (Ивана Ралева). Его сыновья Димитрий и Мануил стали русскими послами в Венеции.

Однако великий князь московский по-прежнему метался между женой и сыном. Он пожаловал Ивану Молодому Суздаль и Тверское княжество в вотчину, так что Софье не грозило каждый день сталкиваться со своими ненавистниками в Кремле. Однако при этом имя Ивана Молодого чеканилось теперь на монетах рядом с отцовским. Перед ним преклонялись, перед ним заискивали…

Никто не знает, сколько слез пролила Софья перед ликом Пресвятой Богородицы, моля, чтобы та смилостивилась над детьми Софьи Палеолог и заступилась бы за них перед своим сыном Иисусом!

Бог весть, молитвы помогли или что-то иное. Может быть, просто завершился на небесах срок, отмеренный для жизни княжичу Ивану Молодому? Бог весть!

Он вдруг расхворался. На ногах у него выступили и расползлись язвы. Это была некая разновидность проказы – крымка, крымская болезнь, как называли ее, поскольку зараза пришла с юга. Язвы гноились, нарывали, ноги покрывались струпьями. Откуда и каким образом взялись язвы на ногах Ивана Молодого – неведомо. Может быть, сапоги пошили из плохо выделанной кожи больного животного? А может, была тут чья-то злая воля?

Неизвестно.

Сначала пользовали княжича русские лекари: врачевали по старинке травяными отварами. Но тут как раз воротились из Венеции братья Ралевы и привезли с собой для Москвы зодчих, литейщиков, пушкарей, лекарей.

Среди этих последних был некий «жидовин Леон», который взялся излечить княжича и самонадеянно заявил:

– Когда не удастся мне поставить на ноги молодого господина, то пусть моя голова с плеч слетит!

Это произвело впечатление. Лекарь вызывал всеобщее доверие… Но отчего-то Леон не нашел другого средства, как ставить на изъеденную язвами кожу скляницы, то есть банки, да делать на ноги припарки. От всего этого Иван Молодой в страшных мучениях умер.

Поскольку чертов жидовин был привезен в Москву братьями Ралевыми, к которым благоволила Софья, Иван Васильевич снова разъярился на жену. Учинили дознание: а не было ли тут преступного заговора? Но никаких концов не нашли, пришлось успокоиться на том, что Леон был всего лишь самонадеянный невежда. С ним поступили согласно его же пожеланию: снесли ему голову с плеч.

Софье стоило великих трудов выказывать приличествующую случившемуся скорбь и скрывать радость и облегчение. Грех, что и говорить, однако сколько раз злоумышлял против нее пасынок? Уж попадись она и ее дети на расправу Ивану Молодому – он бы ее не помиловал! Ну а в его смерти великая княгиня неповинна, Господь Бог это видит и знает. А если она и обмолвилась неосторожно при верных людях: ах, как бы не стало поперек пути Василия этой досадной помехи? – ее ли вина в том, что кто-то сии слова на ус намотал?..