Читать «Борель. Золото (сборник)» онлайн - страница 88
Петр Поликарпович Петров
Гурьян прищуренными глазами провожал улетающие искры.
Старатели сидели на бревне, подкаченном к очагу. Искры поднимались красным ворохом и одна за другой быстро гасли. Мысли парня путались. Перед полузакрытыми глазами проносился навеянный Митрофаном золотой потолок. Вот и сам он, Гурьян, мчится поездом в неведомые страны, где сплошной год цветут сады. В окна вагона свищет ветер. Ветер треплет мутно-серую гриву паровозного дыма. Дым обхватывает кольцами телеграфные столбы и придорожные леса. И парню радостно. К нему упругой грудью прижимается Таня. На щеках он чувствует ее мягкие золотые волосы.
Ему улыбаются розовые ямочки на щеках.
— Ох, какие мы фартовые, — говорит она. — Ты будешь учиться, и я буду. А захотим — поедем в чужие страны.
— Хороших коней заведу, — сладко шепчет Гурьян. — Пшеницы бы сеять с граненым колосом.
У Тани волнистая коса, похожая на метущийся по ветру листопад, фигура высокая и подбористая. Летом Гурьян подметал школьную ограду, а девушка сидела в садике с книгой. Она была в коротком сером платье. На подоле нижней юбки он заметил острые зубчики кружева и изумился, что такой материал пришивается в неподходящем месте. Платье поднялось, обнажив ногу.
— Лытка-то, как выточенная ступица, — заметил Гурьян. Таня стыдливо одернула платье и вытянула ноги вдоль скамейки.
— Как ты сказал? Что это за слово такое?
— Ну лытка по-нашему, по-вашему не знаю как.
Девушка отвернулась, хотела рассердиться, но не смогла и рассмеялась.
— Ой, чудушко! Да ты интересный парень… Грамоте-то знаешь?
Гурьян шевелил темными бровями.
— По-печатному могу…
— Почему же по-письменному не научился?
— Вши на базаре дешево продаются.
— Нет, ты не хулигань. Весной приеду, приходи тогда, попробуем заняться.
— Ты за уши драть станешь.
— Ничего, воюй, парень, и выберешься из хомута.
По озябшей спине Гурьяна давно ползли цепкие козявки. В натруженных плечах заткнут тяжелый кол, от ветра ноют смуглые щеки. Парень вскакивает от упругого толчка в бок и наступает на хвост собаке. Вожак стоит перед ним с косматой, как у дикаря, головой, похожий на сказочного колдуна. По зашумевшей снова дебри ходят волны ветра.
— Наставляй чай, — коротко бросает Митрофан.
4
Багровыми перистыми зорями начинались и кончались дни. Числам давно был потерян счет. В работе изматывались до изнеможения, спать ложились без ужина, без единого слова, не раздеваясь. Потрескавшиеся от копоти и смолы лица блестели. По нескольку часов подряд вожак сметал тяжелым храпом пыль с закоптелых стен избушки. Поднимался мрачным и грозным, похожим на голодного зверя.
Шурф углублялся. Вожак каждый день брал четверть метра свежей породы и промывал ее в лотке. Но золотое дно было где-то за семью печатями.
Гурьян спустил не только лосиновые рукавицы, но и собственную кожу с плечей и рук.
Погода резко изменилась. С севера жгуче дохнули студеные метели. Сучья сухостойников скалились кабаньими клыками. Ветки на деревьях ломались от первого прикосновения. Собака лезла в избушку, злила вожака прожорливостью.