Читать «Борель. Золото (сборник)» онлайн - страница 34

В зимовье в эту ночь был только один постоялец, эвенк Ахтилка, который за триста верст пришел за хлебом. Ахтилка сидел на нарах, подкорчив под себя ноги, курил трубку. Из его узких глаз текли мутные, смешанные с гноем слезы.

Зимовье было устроено плохо. Это была простая, неотделанная избушка с нарами, с продырявленной железной печью. Из широких пазов по всем стенам висели клочья моха и сухой пожелтевшей травы.

Избушку построили три беглых каторжанина, которые летом занимались хищничеством, а на зиму приходили сюда для приобретения запасов. Теперь их осталось всего двое. Один из них, Емельян Задворов, был высокого роста, смуглый, сутулый и очень разговорчивый старик.

Второй «брат» — старик небольшого роста в тонких броднях и широченных шароварах. На голове его вился куст серо-пепельных волос. Во всем лице и больших черных, когда-то очень красивых глазах была странная мечтательность. Старик был чеченец и не любил, когда вспоминали о Кавказе. В таких случаях он уходил куда-нибудь в лес и возвращался унылым и разбитым.

Лямка об этом предупредил Василия и Яхонтова.

— Вы об Капказе нишкните, задурит опять!

Чеченца в здешних местах прозвали Исусом, а настоящего своего имени он никому не говорил. У него с Лямкой была большая дружба. Они когда-то в молодости работали в забое и теперь при встречах вспоминали прошлое время за чашкой самогона.

Сегодня Исус, видимо, опасался угощаться в присутствии посторонних и перед чаем, мигнув Лямке и Емельяну, вышел во двор.

Василию, отвыкшему от тайги, казалось, что он попал в притон разбойников. Он зорко следил за каждым движением Емельяна, посматривал иногда и на Яхонтова, желая узнать по его лицу, как он чувствует себя. Но Яхонтов, склонившись на руку, уже храпел.

На дворе поднялся сильный ветер. От его порывов трещало дранье и с деревьев падали сухие сучья, громко стукаясь о стены и крышу зимовья. Тайга шумела буйно, угрожающе.

Ахтилка приподнялся с нар. Закурив трубку, он тихо, гнусавя, запел, растягивая гортанные звуки. С улицы вперемешку с ветром доносились глухие голоса. Ветер со свистом врывался в щели.

Василий толкнул Яхонтова в бок, но техник прошлепал губами и повернул лицо в другую сторону. Тогда Василий тихо подошел к двери и прислушался.

Глухой, надтреснутый голос Емельяна бросал на ветер обрывки слов:

— Царю не служил и этим не желаем… Наше дело — р-раз и бабки на кон! Тайга спокон века была для бродяг… А Еграшка теперь свой брат… Всех надо сажать на перо, кто хочет захватить тайгу. И этих ты зря повез… Ежели бы не ты — амба! Надо выводить вошь, покуда не залезла в кожу… Ах ты, старый хорек, кур прозевал! Главное — одежда, а может быть, и золотишко везут…:

— Дурак ты! — возражал Лямка. — Был сукин сын и до гробовой будешь.

Василий разбудил Яхонтова и вынул из кобуры маузер.

Скрипнула дверь, и слегка вздрогнули стены зимовья. В избушку вошел весь в снегу Исус.

— Малэнько холодно, — сказал он сильно заплетающимся языком. — Малэнько топить будем.

Наклоняясь за дровами, Исус потерял равновесие и ткнулся головой в печную трубу. Печь с грохотом слетела с высокой каменной плиты, рассыпая по зимовью клубы искр. Изба наполнилась едким дымом.