Читать «Борель. Золото (сборник)» онлайн - страница 29
Петр Поликарпович Петров
— А это вот?
Валентина взглянула на вторую фотографию, с которой на нее смотрело лицо молодого студента в форменной тужурке и фуражке с техническим значком.
— Какое поразительное сходство! — почти вскрикнула она.
Яхонтов грустно улыбнулся.
— Это вперед ссылкой, когда все зеленью пахло, а теперь вот весь мохом оброс.
Он ловко подкинул в железку дров и зажег лучину.
— Так вы из-за ссылки и не кончили институт? — спросила она, не отрывая глаз от фотографии.
— Так не кончил… Да что об этом теперь вспоминать!..
Его всегда ровный голос, как показалось Валентине, дрогнул.
— Теперь об этом и помышлять не полагается, видите, какая тряска?
Он налил в чайник воды и поставил его в дверку железной печи.
— Выпьем чаю, — сказал он, подбрасывая на огонь щепки. — Да, кстати, сообщу вам новость: мы на днях пускаем паровой молот.
Валентина обвела взглядом комнату и только в этот момент вспомнила, что с раннего утра ничего не ела, Она прошлась и, к удивлению Яхонтова, начала прибирать у него на столе.
А за чаем рассказала об отъезде брата и долго рыдала, припав головой к столу. Яхонтов дружески, нежно гладил ее волосы.
В окнах уже показался рассвет, когда Валентина ушла. По прииску в предутреннем тумане мелькали и таяли бесформенные фигуры людей. В горах подобно мельничному колесу шумели леса, и было слышно, как, поднимаясь с ночлега, перепархивали птицы.
10
Через несколько дней после воскресника на Боровом задымились мастерские. Теплый ветер рвал черные клочья дыма и уносил их к горным вершинам. По наковальням задорно стучали молотки.
Яхонтов с частью рабочих топтался около машины. С самого утра и до темных сумерек перетирал он проржавелые части и примерял их на свои места. С испачканным лицом и растрепанными волосами, в одной длинной рубахе, он не ходил, а бегал, волновался и кричал на своих помощников. Качура, с сонным лицом, но легкий и возбужденный, гонялся с железным прутом за ребятней, которая галочьим гомоном глушила мастерские.
— Ах вы, шелекуны, ядят вас егорьевы собаки! Я ж вам покажу кузькину мать!
У драг кучки ссутуленных рабочих выворачивали глыбы снега, точно щипали громадную птицу.
Вокруг станков громоздилась сваль ржавого железа, и тут же красовались натянутые, выкругленные, уже готовые в дело прутья.
Вихлястый, длинный, как журавль, раскачиваясь, бросал снег и кричал сверху вниз тонким бабьим голосом:
— Мотырнем, Васюха! Не будь мы сукины дети, мотырнем дело! Вот только ремонтируй посудину заново… Баяхту, Ефимовский, Алексеевский возьмем… Истинный бог!
Подгнивший черен треснул в руках. Драгер покачнулся и сел в мягкий снег.
Рабочие рассмеялись:
— Вот чертолом!.. Его выбирали в рудком, а он тут снастину корежит.
— Не сидится, чертяге, за письменным столом…
— Свычки еще не взял! Обожди, расчухает!
Василий тряхнул обнаженной головой:
— Надуйся, надуйся, Вихлястый! Дергай до отказа!.. — И тут же впрягся в розвальни, нагруженные железом…
Кто-то запел по старинке «Дубинушку». Десятки голосов подхватили, и розвальни, со скрипом буровя снег, пошли вперед.