Читать «Борель. Золото (сборник)» онлайн - страница 149

На средине сгрудились автомашины, подводы и люди. Около будки ожидали рабочие с канатами и баграми. Они готовились снимать среднее звено моста и поглядывали на тяжелые проржавленные цепи якорей, которые натужно дрожали и гудели, разрезая наплывающие льдины.

Проверив накладные, Гурьян поторопился возвратиться в город. Но около хлебного магазина, где стояла очередь, директор бросил руку на плечо извозчика.

— Стой, парень!

Он заметил вчерашнего оборванца, подплясывающего от озноба, и направился к нему. На закопченной бороде старика болтались ледяные сосульки. Подняв выцветшие глаза, нищий попятился и запнулся о ступеньку крыльца.

— Узнаешь? — спросил Гурьян, осматривая рубище Митрофана. Тот тряхнул головой.

— Хошь убей — не помню. Подай, гражданин, на хлеб. — Рука нищего протянулась, к директору. — Не оставь, добрый товарищ.

У Гурьяна больно застучало сердце, губы искривились. «Какой ветошью стал ты, которого я боялся когда-то и считал героем», — подумал он.

— Нарыкова помнишь?

Старик зашлепал губами, оглянул оленью парку и развел руками.

— Стой, стой, сынок…

— Самородок мы еще нашли… в семнадцатом году…

— Гурьян! Свящик! — вырвалось у старика.

Глаза Митрофана расширились, подернулись мутью.

Он скрипнул палкой о снег и, покорно опустив голову, тихо сказал:

— В тюрьму, что ли, потащишь меня? Вали, там хоть отдохну в тепле и зароют бесплатно.

У Гурьяна подступили к горлу спазмы. Ночью он долго думал о старике, смутно надеясь получить от него ценные сведения по золотодобыче. Но сейчас эту мысль вытеснило простое человеческое чувство.

— Ах ты, чудак! Зачем ты нужен кому-то… Поедем, я отогрею тебя коньячишком. Видишь, до чего дожился.

Митрофан покорно пошел за директором. Он долго поднимал ноги через грядку кошевки и уже не старался рассматривать старого свящика.

Жители гостиницы с недоумением останавливались в коридоре, когда, стуча посохом, Митрофан прошел за директором в номер.

Гурьян бросил на стол рыжий портфель и подставил Митрофану стул. И опять чувство брезгливости и жалости закралось в сердце директора.

— Выпьешь? — спросил он, оттыкая бутылку.

— А ты не шутишь? — Старик оборвал с бороды ледяшку и открыл беззубый рот. — Значит, квиты? Ах, сынок!

— Противно, что ты так закончил, но старое не поминают. Пей, да расскажи, что с тобой тогда стряслось.

У Митрофана сверкнули слезы. В теплом помещении дрожь в его теле усилилась и руки не могли удержать стакана. Гурьяя поднес к облупившимся губам старика лафитник и вылил коньяк в рот.

— Эх, не доумился ты поискать нашу настоящую дорогу и простукал жизнь в карты.

— Верно… До самой могилы верно…

Митрофан опустил голову, пожевал губами.

— Дозволь закурить, сынок?

Гурьян протянул ему папиросы.

— Вали. Только лучше бы закусил сначала. Вот колбаса, хлеб.

— Это нам лишнее.

Старик тупо уставился глазами в пол, заметно опьянел. Гурьян резал хлеб.

— Слыхал про Улентуй-то? — спросил он, коверкая в зубах мундштук папиросы.

— Ать? Ты подсядь поближе. Ухо у меня стало фальшивить.

Это с тех пор, как Арлаха звезданул меня перчаткой в трактире… Два месяца в тюремной больнице пролежал я в те поры и тебя потерял.