Читать «Большой куш нищей герцогини» онлайн - страница 33

– В городах, – подчеркнул Рамкин, – а на селе обязательной семилетку собирались сделать к началу сороковых. Но из-за войны не успели. Сельские дети сидели за партой кто пять, а кто и четыре года. Только в пятидесятых деревенские ребята стали учиться столько же лет, сколько и городские. Татьяна жила в Московской области. Но получила аттестат за восьмилетку. Как ей это удалось? Вам не странно?

– Что в этом необычного? – спросила я.

Костин направился к кофемашине.

– Сделай мне капучино, – попросила я.

– Ты его никогда в офисе не пьешь, говоришь, что он тут плохой, – удивился Вовка.

– У нас дома кофеварка сломалась, – объяснила я, – мастер только сегодня придет.

– Почему мне кажется удивительным, что деревенская девочка окончила восьмилетку? – продолжил прерванный разговор Захар. – Война недавно окончилась. Многие мужчины на фронте погибли, да и женщины тоже. Кто остался в селе? Совсем маленькие ребятишки, глубокие старики, инвалиды, очень больные люди. Потом вернулись фронтовики, многие были ранены. Мы уже знаем, что Татьяна отучилась восемь классов. Но Молоканова не москвичка, она колхозница. По идее, сельские дети в те годы должны были сидеть за партой семь лет. Но кто тогда станет страну кормить? Кому заниматься хозяйством? Старикам, инвалидам? Крепких здоровых мужиков было мало. Поэтому двенадцати-тринадцатилетние дети с тяпкой на поле работали, в коровниках пахали. Четыре-пять лет за партой просидели, и хватит им. Да, это нарушение закона об обязательном всеобщем образовании, но в деревнях до середины шестидесятых на обучение детей смотрели сквозь пальцы. А Молоканова? У нее на руках аттестат об окончании восьмилетки, она поступила в медучилище. Сколько тогда длилось обучение на фельдшера? Я не знаю. Но сейчас, если у тебя восьмилетка за плечами, на это необходимо три года и шесть месяцев. Ну навряд ли в пятидесятых дольше готовили средний медперсонал. Пусть для ровного счета четыре года. Путем простого сложения получаем цифру восемнадцать. В этом возрасте Татьяна должна была пойти работать. Сидеть дома, ничего не делая, она не могла. В то время не работать разрешали только беременным, да и то на короткий срок, и инвалидам в колясках. Но Молоканова появляется в больнице только в двадцать один год. Почему? Есть ответ?

– Нет, – хором ответили мы с Костиным.

– А у меня есть предположение, – прищурился Захар. – Она родила ребенка! Поэтому и сидела дома!

– И где ребенок? – задала я резонный вопрос. – Сам недавно говорил: она в загс не ходила, детей не имеет.

– Это по документам, – кинулся в бой Захар, – а что на самом деле было, никто не знает!

– Младенца должны были зарегистрировать, – напомнила я.

– Она могла его кому-то отдать, – стоял на своем Рамкин.

– Но тогда юная мать никак не могла просидеть дома три года, – подключился к беседе Костин, – нет ребенка – нет декрета.

– Мама моя говорила, что в пятидесятые годы давали два месяца и еще три за свой счет, – протянула я.