Читать «Большое небо» онлайн - страница 11

Поскольку Пизэм-парк – это у Джексона практически за порогом, сегодня он решил последить за парочкой сам. Вдобавок получил повод провести время с Натаном, хотя у того предпочтительная позиция по умолчанию – сидеть дома и играть в «Grand Theft Auto» на Xbox или болтать онлайн с друзьями. (О чем они говорят? Они же никогда ничего не делают.) В тщетной попытке привить Натану понимание истории Джексон таскал его (почти буквально) вверх по ста девяноста девяти ступеням к истаявшим руинам аббатства Уитби. То же самое с музеем – там Джексону нравилась курьезная мешанина экспонатов, от окаменевших крокодилов до китобойных сувениров и мумифицированной руки висельника. Никакой интерактивной лабуды под девизом «Развлекай детей с синдромом дефицита внимания, чего бы это ни стоило». Лишь винегрет из стародавних времен, так и не изменивший викторианским витринам: бабочки на булавках, птичьи чучела, выкладка военных медалей, кукольные домики без одной стены. Всевозможные осколки человеческих жизней – а что еще важно, да?

К удивлению Джексона, мерзость мумифицированной кисти не очаровала Натана. Экспонат назывался «Рука славы» и был снабжен закрученным и путаным народным преданием о виселицах и предприимчивых форточниках. Кроме того, музей под завязку набили морским наследием Уитби, для Натана тоже не представлявшим ни малейшего интереса, а от Музея капитана Кука, понятно, толку ноль. Куком Джексон восхищался.

– Первый человек, обогнувший земной шар, – сообщил он, надеясь заинтриговать Натана.

– И? – сказал тот.

(«И?»! Как Джексон ненавидел это пренебрежительное «И?».)

Может, сын и прав. Может, прошлое больше не выступает контекстом настоящего. Может, все это уже не имеет значения. И что же, так вот и кончится мир, только не взрывом, а «и?»

Пока Гэри куролесил с Кёрсти, Пенни Рулькин рулила бизнесом – сувенирной лавкой в Эйкоме под названием «Кладезь», где весь интерьер немилосердно пропах смесью пачули с ванилином. Ассортимент – главным образом открытки и упаковочная бумага, календари, свечи, мыло, кружки и кучи изящных предметов, чью функцию не вдруг и вычислишь. Бизнес выживал, передвигаясь короткими перебежками от праздника к празднику – Рождество, День святого Валентина, День матери, Хеллоуин и снова Рождество, – а в промежутках пробавлялся днями рождения.

– Ну, у него нет задачи как таковой, – сказала Пенни Рулькин, когда Джексон полюбопытствовал насчет смысла жизни мягкого алого сердца из фетра, на котором блестками было выложено «Любовь». – Его надо просто повесить куда-нибудь.

Пенни Рулькин обладала романтической натурой – что, по ее же словам, ее и погубило. Была она христианкой – «вернулась к Христу и родилась заново». (А казалось бы, родись однажды – и норму выполнил, нет?) Она носила на шее крестик, а на руке ленту с отпечатанной аббревиатурой ЧБСИ, поставившей Джексона в тупик.