Читать «Большая стирка (сборник)» онлайн - страница 24

Мы воспринимали их как воображаемых старших сестрёнок, которые ушли бы в армию, случись война… Записывали и передавали друг другу песенники: «Он говорил мне: „Будь ты моею…“» А сколько девчонок записалось на уроки игры на гитаре после Женькиного романса…

Помню, после «Зорь» мы выходили из тёмного кинозала на белый свет: кто притихший, кто нахмуренный, кто зарёванный. Задумчивые и заплаканные зрители со светлыми лицами — они нынче ещё встречаются?

Да, но в полупустых залах. При мне, возмущённо топоча ногами (сапожищами) и бросая: «Нудятина!» — уходили с «Землетрясения», с «Возвращения» и «Изгнания» Звягинцева. Зрителя приучили к фастфуду: чтобы побыстрее и погорячее, и почти не надо было жевать. Впрочем, в своё время уходили ведь и с Тарковского, с Киры Муратовой, с Динары Асановой, громко выражая жалость по поводу «выброшенных» 20 копеек и демонстративно хлопая дверьми.

Просто перефразирую цитату из хорошего советского фильма: есть зритель-ширпотреб, а есть — индпошив. К счастью, на этот фильм «Влюблён по собственному желанию» — ещё не успели снять ремейка.

Чужое дело

Я сказала себе: «Это самое последнее дело — лезть в чужие дела». И со всей страстью ринулась, с головой окунулась в это чужое дело.

Хотя какая мне Катюшка чужая. Да, троюродная племянница, да, седьмая вода на киселе. Но когда её впервые увидела: маленькую, доверчивую, мило смущающуюся, с трогательным голоском… Своя, своя, родная! Ещё когда Катя была маленькая, её папа ушёл в другую семью и трагически погиб. И оттого, что в нашей семье произошла похожая трагедия, Катюшка казалась ещё ближе и понятнее.

Катюшку растила мама. Должно быть, с детства внушала мысль: «Надейся только на себя. Учёба и профессия — вот для тебя главное. Не отвлекайся на глупости». Под глупостями имелись в виду соблазны и мальчики.

Она и не отвлекалась: школа с серебряной медалью, институт с красным дипломом. Впереди — столица, аспирантура, возможность всецело посвятить жизнь любимой науке.

Я заходила в общежитскую комнатку с тремя девичьими койками. Сразу подумала: «Самая неудобная, в темноватом углу, на проходе, у двери — Катюшкина». И не ошиблась. Тут ведь кто первый, самый шустрый, бойкий, как бы в шутку локтём отпихнёт в дверях соседок — и успеет вбежать, и весело бросить рюкзачок на постель с криком: «Моя!» Забить самое лучшее место у стола, у окна.

А Катюшка не локастая. Она первая и активная только в учёбе. И в общественных делах: выступить с концертом (у неё чудесный голосок), с блеском пройти практику, сходить в изыскательскую экспедицию, да хоть провести генеральную уборку.

Комендант общежития сказала: «У Кати была соседка — оторви да брось. Намучились с ней: плохая учёба, курение в комнате, пьянство. Сделаешь замечание — отбреет так, что мало не покажется. И вторая соседка, ещё немного — тоже бы под её влияние попала. А к Кате и грязь не пристанет».

В шумной комнате, где не смолкал девичий трёп о тряпках и мальчиках, не очень позанимаешься. Она до закрытия сидела в библиотеке, штудировала горы книг. Что впереди? Конечно, столица, аспирантура — с таким-то усердием, увлечением, почти фанатичной любовью к специальности. В этом не сомневалась ни сама Катюшка, ни преподаватели. Научный руководитель называл её «жемчужинкой».