Читать «Бой бабочек» онлайн - страница 190

– Он ведь надевал женское платье и парик в жизни! Что мешало это сделать на сцене?

– Платье и парик Платон надевал, чтобы его не узнали. И даже взял псевдоним Вельцева. С намеком на нашу отечественную звезду. Так он явился к профессору Греннинг-Вильде, так общался с барышнями, будущими жертвами. И даже рискнул явиться перед Моревым и Гляссом для прослушивания. Захваченные голосом, они его не узнали…

– В женском платье на сцену вышел в «Неметти». Разве не так?

– Да, вышел, – согласился Ванзаров. – И хотел повторить выход в «Аквариуме», убив Кавальери. Причем, убив ее, он убивал сразу двух зайцев. Одним зайцем, так сказать, он вызывал голос. А вторым зайцем снимал с дяди и театра долговые обязательства. Кавальери и сама хотела немножко разорить Александрова. Но не знала, что должна стать жертвой.

Левицкий замахал пальцем, решительно возражая:

– Это не доказывает, почему Платон не мог управлять театром и петь на сцене!

Ванзаров слез с подоконника и переместился на стул. Турчанович поменял щеку, штабс-капитану хорошо спалось…

– Помните, у Платона есть идея об андрогинах…

– Ну, приехали, – сказал Лебедев. – До греков ваших обожаемых добрались.

– Можно только предположить, – сказал Ванзаров. – В душе Платона жило две личности. Одна мужская, рациональная, деловая, крепкого хозяина, будущего управляющего «Аквариумом». А другая – женская, которая называла себя Баттерфляй. У нее был великий природный талант. Андрогин соединился. Мужская половина его души не могла и подумать, чтобы петь на сцене. А женская этого требовала. Платон сражался сам с собой. Да и как он мог петь, если голос являлся только после жертвы. Не держать же под сценой запас свежих барышень… Голос рос и требовал новых жертв. Платон боролся с ним как мог. Например, при мне делал запись в свой дневник, в этот гроссбух, который вы прочли, Евгений Илларионович. Как будто помогал поймать себя…

– Защищаете и оправдываете убийцу? – строго спросил пристав.

– Вы хотели знать причины, я открыл перед вами логическую цепочку, – ответил Ванзаров. – Его мужская половина действительно боролась с голосом. Он три месяца довольствовался тем, что поднимал засыхающую Карпову, клал ей на лицо новую бабочку. Голосу хватало. Но тело нашел рабочий сцены. Голос потребовал новую жертву. Пришел черед Савкиной…

– Кто же принудил ее к половому акту? – без формальностей спросил Лебедев. – Кто этот индюк из дневника?

– Тот же, от кого забеременела Карпова. И с кем у нее была повторная связь за несколько часов до смерти.

– Любитель нюхать табак, месье Морев постарался?

– Нет, Аполлон Григорьевич, это Вронский…

– Почему не Морев?

– Морев слышал у Карповой великий голос. То есть Платон сам к нему приходил. А Вронский удобен и неразборчив. Когда же он отправился в бега, Платону не оставалось ничего, как пригласить Анну Фальк к Гляссу. Кавальери похищена, голос требовал свежей жертвы.

– Но вас, друг мой, он хотел прихлопнуть мешком совсем не ради голоса, – сказал Лебедев. – Да и Морева тоже. Где же тут хороший мальчик Платон, который борется с кровожадной девочкой у себя в душе?