Читать «Божьи яды и чертовы снадобья. Неизлечимые судьбы поселка Мгла» онлайн - страница 27

— Это не я курю, доктор Сидоню. Это сигарета меня курит.

— Тут я с вами полностью согласен. Вам не следовало бы вообще прикасаться к сигаретам.

— Вы извините, доктор, но в курении вы ничего не смыслите.

— Как это?

— Мы не табак изводим. Мы курим тоску.

— Сегодня, похоже, вам лучше. Препираетесь со мной не так желчно, а скорее — поэтично. Вот-вот стихи начнете писать, как в былые времена на борту «Инфанта Дона Генриха».

Верность прогнозов Сидониу прошла уже почти трехмесячное испытание. Раньше Бартоломеу каждый раз отвечал одинаково: пойдите-ка излечите весь мир, доктор. Потому что у него, у Бартоломеу, болит дерево, болит камень, вся земля его мучит. Вся вселенная у него разболелась. Так что врач пусть вылечит вселенную, а там и Бартоломеу полегчает.

Но сегодня окно открыто, в комнате светло, воздух свежий, и у больного как будто уже не такие синяки под глазами. Доктор удивлен переменой.

— Все из-за этой козы Мунды, доктор Сидоню. Только чтобы ей досадить, задерживаюсь на этом свете…

— Отличная шутка.

— Скажите честно, доктор, моя добренькая Мундинья у себя на кухоньке рыдает обо мне?

— Рыдает?

— Говорите смело, выкладывайте все как есть, доктор, она признавалась вам, как отчаянно меня любит?

Врач не в силах выдавить из себя ни слова. Единственное, что он в силах сделать — это неопределенно покачать головой.

— Мунда не понимает, что, если чем я ее и обидел, я этого не хотел.

— Почему вы с ней не разговариваете?

— То, что я хочу ей сказать, при жизни не скажешь.

Бартоломеу подзывает врача поближе, загораживает рот ладонью, чтобы не потревожить нездоровым дыханием, и робко просит:

— Не могли бы вы уговорить Мунду притвориться лекарством?

— Притвориться лекарством?

— Не понимаете? Скажите ей, пусть переоденется девочкой, прикинется молоденькой, и будто она пришла навестить меня. Теперь поняли, доктор?

— Не знаю, я не смогу…

— Так вы не хотите меня вылечить? Не хотите избавить от страданий?

— Тогда уж я предпочитаю сделать то, о чем вы все время меня просили. Поймаю на улице и приведу вам малолетку. Даже двух…

— Да не надо мне другой… Я хочу ее, только ее.

Врач уверен: абсурдный план будет отвергнут доной Мундой с порога. Но вот идея: можно привести проститутку, которая согласится сыграть роль жены. Старик почти слепой, он не заметит подмены, если подобрать похожий голос и духи. Да, так и надо сделать.

— Я согласен, Бартоломеу.

— Согласны?

— Да, я постараюсь уговорить дону Мунду.

Неловкое объятие — в благодарность за нежданную уступчивость. Доктор спешит освободиться от рук едва стоящего на ногах пациента: в таких объятиях передается душа, более заразная, чем самый вредоносный микроб. Прощание получается кратким, как доктору больше по вкусу.

Старик идет к окну, отодвигает занавески с усилием, как будто пытается прочистить заржавевший механизм, и с опаской подглядывает за врачом, пока тот не скрывается за вторым поворотом. Пустынная улица кажется родной, такой же одинокой, как его спальня.

Вдовьим шагом Бартоломеу плетется к комоду за пачкой сигарет, которую врач каждый раз для него оставляет. Лекарственная отрава — так его называет Сидониу. И тут механик замечает: папка Сидониу осталась на комоде, он ее забыл. Старик делает еще несколько шагов и кричит в коридор: