Читать «Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры» онлайн - страница 49

Изначально «Ихван» и Вашингтон друг друга недолюбливали. Для исламистов американцы были источником всех проблем. Еще в 2010 году «Братья» заявляли, что стратегическая ось США – Египет довела последнего до уровня «страны второго сорта» в регионе, где он когда-то считался безоговорочным лидером. И это мнение разделяло большинство жителей страны – как, собственно, и антиамериканские настроения. 76 % египтян негативно оценивали деятельность администрации Обамы, а 85 % негативно относились к самим Соединенным Штатам . Белый дом же воспринимал «Ихван» как безусловную угрозу, деструктивную исламистскую силу. Хосни Мубарак, кстати, этим активно пользовался и использовал исламистов как страшилку для Запада. Так, когда Джордж Буш-младший требовал от египетского визави демократизировать страну и позволить населению участвовать в ее управлении, Мубарак в 2005 году провел выборы и дал 88 членам «Братьев-мусульман» избраться в парламент. Вашингтон на демократизации больше не настаивал.

Однако затем кому-то в светлую голову пришла мысль о том, что настаивать стоит. Коль «полноценная» либеральная демократия там невозможна, не проверить ли жизнеспособность в арабской стране концепции «зеленой демократии», которая, по мнению некоторых экспертов, успешно прижилась в Турции? Как верно отмечает Томас Фридман, Египет стал неким тестовым полигоном на Ближнем Востоке, где выкристаллизовывается ответ на вопрос: может ли идея политического ислама сосуществовать с идеями модернизации и глобализации в государстве, где власти не могут купить лояльность населения и сгладить противоречия средствами, полученными от продажи нефти .

Сама идея, безусловно, была интересной и заслуживающей внимания. Если бы египетский эксперимент окончился успешно, то можно было бы попробовать распространить «турецкий вариант» на весь регион, скрестив там ислам и устойчивое развитие и реализовав давнюю мечту американских президентов – создание Большого Ближнего Востока.

Вот только проблема в том, что он не закончился. Просто не мог закончиться, ведь американцы выбрали для эксперимента не ту страну. И дело даже не столько в том, что в Египте присутствуют весьма мощные силы, готовые противостоять исламизации страны, – они находятся на содержании у США, и их можно заставить помолчать. И даже не столько в том, что экспериментировать в 85-миллионной стране, являющейся одним из главных оплотов и без того шатающейся системы безопасности на Ближнем Востоке, крайне опасно – американцев такие проблемы никогда не волновали. А в том, что в Египте невозможно выстроить турецкий вариант исламской демократии.

В Турции эта система опирается на мощный средний класс, а турецкие исламисты – это прежде всего выросшие в исламской среде бизнесмены, получившие отличное образование. В соответствии с запросом своего электората и своим видением мира они реализуют политику, направленную на развитие. Арабские же исламисты – в большинстве своем малообразованные подпольщики и повстанцы с соответствующими установками, интеллектуальными возможностями и идеологией. Они опираются не на конструктивный средний класс, для которого ислам – это прогресс, а на деструктивную бедноту, которая видит в исламе прежде всего справедливость. И которая, устав от коррумпированных властей, готова даже полностью заменить дискредитировавший себя в ее глазах светский закон на обладающие для нее абсолютной легитимностью нормы шариата. Согласно опросу Pew в марте 2012 года, выбирая модель для своей страны между турецкой и арабской (саудовской), первую однозначно выбрало 17 % египтян, а вторую – 61 % . И последним нравится прежде всего социальное устройство саудовского королевства – для сравнения: те же 60 % населения хотели, чтобы законодательство страны строго соответствовало нормам, прописанным в Коране.