Читать «Бктриана» онлайн - страница 55

Тотчас же стоявшие около него вскочили на коней и помчались к югу, спасаясь от наступавшего неприятеля. Я отрезал прядь волос с головы Энвера и в последний раз оглянулся кругом.

Долина была аккуратно обведена мертвым кольцом гор. Тусклый свет луны, закрытой вуалью мелких облачков, ложился на разбросанные кругом повозки, умиравших животных и двигавшиеся тени недобитых людей. Тысячи шакалов, спустившихся в долину, плакали детским криком, задыхаясь от изобилия добычи. Над ними летали, громко каркая, их вечные крылатые спутники — воронье. Еще выше рассекали воздух громадные горные коршуны.

Город, освещенный ярким светом пожара, с его башнями, минаретами и куполами мечетей, придавал декоративно неестественный характер всему пейзажу.

На повозке лежал, уставившись полузакрытыми глазами в небо, брошенный труп великого авантюриста.

Глава XXXII

О НОВОЙ МЕККЕ ВОСТОКА — МОСКВЕ И О СЛАВЕ ЛИ ТА-ЧУ — ПОЭТА, МАНДАРИНА И УЧЕНОГО

Эмир Бухарский был последний неограниченный правитель, управлявший народом по шариату так же, как пастух управляет своим стадом. Величайшие деспотии Востока трескались, как яичная скорлупа. Халиф всех мусульман — турецкий султан, — превратился в экзотического эмигранта, разгуливающего по улицам Ниццы; эмир Бухарский и хан Хивинский исчезли с лица истории. В Персии династия Каджаров доживала последние дни.

Не на Мекку и не на ее черный камень «Каабу» смотрел мусульманский Восток. С севера шли новые огненные слова Ленина о национальном освобождении Востока. Рядом с полумесяцем вознеслась красная звезда, и по всем направлениям когда-то христианствующей империи двигались армии с лозунгами освобождения и равенства всех национальностей. Рядом с русским красноармейцем шли турки, латыши, немцы, узбеки, китайцы, туркмены, бухарцы, борясь за одно и то же дело. Весь мир дрожал лихорадкой революции.

И когда я на длинном и узком каюке переплыл Аму- Дарью и вступил на территорию Высокого Афганистана, то в пограничном рабате на стене я прочел декрет эмира: об обязательном обучения в школах, об отмене рабства, об ответственности чиновников перед законом.

История, подгоняемая большевиками, бежала, как скаковая лошадь.

Из маленькой, черной от дыма комнаты рабата открывались два пути: в сказочный Кафиристан — к Бактриане, и в Лондон — в лапы «Интеллидженс-Сервис» или, в лучшем случае, в сводчатые комнаты профессорского коттеджа, — к пыльным архивам, научным дискуссиям, университетским сплетням.

Три дня прошло в раздумье и в прогулках верхом по берегу Аму-Дарьи, где камышовые заросли, густые, как трава, скрывали от глаз серебристую зыбь реки Шип; лопатонос, усач, маринка, сазан, сом и форель плавали густыми стаями без всякого опасения, — здесь никто никогда не ловил и не ел рыбы.

Тигр и рысь, называемая учеными «линкс изабеллена», царствовали в камышах; их рык часто перемешивался с жалобными криками козули, джейрана или баранов, попавших им в лапы.

На четвертый день я написал Бактриане письмо.