Читать «Битва гловальных проектов Часть 2» онлайн - страница 14

История этого правления чем–то напоминает наши смутные времена. Судите сами: род Ван поднялся на вершину пирамиды власти после того, как одна из его представительниц стала женой императора Юань–ди (48–33 годы до н. э.). Ее братья последовательно становились регентами при малолетних наследниках, все более концентрируя власть в своих руках. После их смерти Ван Ман, племянник императрицы, тесть императора Пин–ди (1–5 годы) и регент его малолетнего сына Ин–ди, сверг последнего представителя ханьского дома и провозгласил себя императором новой династии Синь.

То же самое в свое время сделал боярин Годунов, чье возвышение было связано с тем, что его дочь Ирина стала женой последнего царя из рода Рюриковичей — Федора Иоанновича. Других признаков родства, кроме супружеского ложа, с царским домом у узурпаторов, китайского и русского, не было.

Но не только это роднит две великие и трагические фигуры мировой истории. Ван Ман, так же как и царь Борис, наводит порядок в охваченной хаосом неповиновения и брожения стране. Добивается он этого отнюдь не мягкими мерами: ужесточает вертикаль власти, подвергает репрессиям недовольных и оппозицию, вводит суровые законы и дополнительные налоги.

Но сходство этих двух правлений на этом не заканчивается. На Китай во времена правления Ван Мана обрушиваются стихийные бедствия, неурожай и голод, что никак не указывает на согласие Неба выдать «мандат на правление» новой династии. В результате Срединную империю охватила волна восстаний, которая привела к падению императорского клана Синь и возвращению на трон династии Хань, которая продержалась у власти еще 200 лет. Истории возвышения и крушения династий Синь и Годуновых очень схожи, что лишний раз подтверждает тезис о том, что «русский с китайцем — братья навек!».

Восстание желтых повязок

Продолжительный прогресс эпохи второй династии Хань сменился в конце II века очередным кризисом, который привел к восстанию «желтых повязок»:

«В 184 г. некий Чжан Цзяо объявил себя «Желтым небом», т. е. «Небом справедливости», в противоположность «Синему небу» насилия, и началось восстание «желтых повязок». Сам Чжан Цзяо был человек, «которому бедность не позволила получить ученую степень». В основу нового учения легла философия Лао–цзы, но на народ большее впечатление производили наговорная вода, которой Чжан Цзяо лечил больных, и приписываемая ему способность вызывать дождь и ветер. К пророку стали стекаться последователи, более 500 его учеников ходили по стране, проповедуя «Великое Спокойствие» и вербуя приверженцев, число которых росло день ото дня. Они объединялись в дружины с полководцами во главе, дабы перед ожидаемым концом мира установить истинную веру. За полгода силы повстанцев выросли до 500 000 бойцов, причем в числе восставших оказались военнопоселенцы в Аннаме и хунны. Правительство потеряло контроль над страной. Ханьские чиновники прятались за городскими стенами. Движение «желтых повязок» не было только крестьянским бунтом или политическим восстанием. Оно ознаменовалось также мощным идеологическим сдвигом: философская система Лао–цзы претворилась в религию — даосизм, вобравший остатки древнекитайского политеизма — почитания шэнов, языческих божеств. Этим даосизм сразу завоевал симпатии широких слоев крестьянства, и, таким образом, крестьянское восстание слилось с проповедью национальной религии, возникшей как противодействие чужеземному буддизму, нашедшему приют при дворе. Понятно, почему именно учение Лао–цзы, а не конфуцианство было использовано в борьбе против ханьского режима. Сам этот режим был делом рук конфуцианцев, и они могли возмущаться лишь бездарным применением принципа, но не самим принципом. Истинные конфуцианцы — всегда немного ретрограды, так как они воспитаны на истории и уважении к предкам. Кроме того, конфуцианцы, получая образование, отрывались от безграмотного народа, поэтому они выступали в защиту династии против правящих вельмож то как заговорщики, то как руководители легитимистов, нигде не смыкаясь с народными массами. Даже перед лицом смертельной опасности, исходившей от евнухов, конфуцианцы оказались не в состоянии возглавить сопротивление; это сделали мистики–даосы, вбиравшие в себя творческие и беспокойные элементы из крестьянской массы, ибо для мистика не нужно учиться наукам, а нужны горячее сердце и пылкая фантазия, а когда к этому добавились социальная ненависть, обида за века притеснений и несправедливостей, отвращение к чужеземным фаворитам, то гражданская война стала свершившимся фактом» (Л. Н. Гумилев. Троецарствие в Китае).