Читать «Бздящие народы» онлайн - страница 23

Мы стоим под душем, отдыхаем и расцветаем под горячими струями. Наши половые органы расслаблены, зато мы дали полную волю рукам. Я давлю прыщи у Барбары на спине. Это нежные розовые бутончики с белыми головками в центре. Прыг! Из прыща, которым я занимался, выпрыгнул маленький alien и приземлился мне на грудь. Может быть, он уже внедрился в меня.

 

Когда-то у Барбары был boyfriend с чудовищными гнойными прыщами, которые покрывали всю его физиономию. Он страшно страдал из-за этого, смущался и днями не выходил из дома. Никакие мази ему не помогали. Может быть, прыщавый комплекс повлиял на его потенцию: его хуй нередко отказывался служить ему. Это был удивительный влагалищелиз: я долго кончала от его долгих внимательных поцелуев. Он устраивался у меня в промежности как огромный хамелеон: его язык проникал до самого сердца. Город мерцал влажными огнями после моих оргазмов: ночи Касаб-ланки!

Иногда я думаю, что мой клитор — это магнит, который притягивает к себе весь мусор на свете: мысли о самоубийстве, страх одиночества, осенние листья, усталость, отвратительную депрессию, скуку, разочарование, испорченную еду в холодильнике, ночные кошмары, воспоминания детства, надоевшую одежду, ужас.

Иногда, напротив, мне кажется, что мой клитор — компас, который ведёт меня к счастливым моментам:

на берег моря, к оргазму, к беспамятству, к интересной мысли, в Болонью, в Мексику, к книгам.

Иногда мне кажется, что мой клитор — тупой нож. Я живу в стране цивилизованного секса, я читала Фуко, Лиотара и Джудит Батлер. Мой отец — экономист, мать — домохозяйка. Мне хочется убежать из страны цивилизованного секса и овладеть знаниями. Я котёнок, мне нечего сказать, Александр тоже щенок. У нас всё время кончаются деньги и мы начинаем нервничать. Я бросила Академию. На хуй.

Куда можно убежать из страны цивилизованного секса? Когда тебе плохо?

В Мордовию Духа. Там нет информации об AIDS, там не знают ничего о мандавошках, там нет слова «сифилис», а слово «гонорея» означает «сумерки». Там ебутся в полыни, отбросив трусы в речной камыш, вопя, словно выпи. Там секс не знает верха и низа, рта и попки, заушного и подкожного, рвотного и снотворного, гогота и воркотни. Там секс живёт не только в паху и под ногтями, не только в ноздрях, но и в перхоти, и в могиле души. Банды бледноногих женщин обнимаются там с бандами черноротых мужчин и, путая запахи, рвутся к звёздам. Коитус там продолжается столько, что седые волосы девушек падают к ногам их женихов, мешаясь с их бородами. Спариваясь, люди не меняют своего положения годами, и если кто держал в руках хлеб, яблоко или яйцо, насквозь всего этого проходят длинные извилистые ногти. Пары не шевелятся, лишь сжимаются их половые органы, и вид их страшен. О! О!

Исчезнуть, исчезнуть! Вот единственное желание брачующихся в Мордовии духа. Беги существования, заключённогов разнообразии, беги дифференции и осознания. Нет! Сношайся, сношайся, медленно паревра-щаясь в своего партнёра. Да! Весь смысл в этой метаморфозе, единственно божественной метаморфозе бытия. Только вдвоём найдёте вы камышовый посткультурный родник беспризорного секса! О!