Читать «Бздящие народы» онлайн - страница 2

 

БАЙ, БАЙ, АМСТЕРДАМ!

Мы встретились год назад. Александра выпустили тогда из тюрьмы в Амстердаме! Ура! Я отмотал целых пять месяцев. За что? Я уже рассказывал эту историю. В амстердамском Стеделийк-музеу-ме я подошёл к картине пресловутого русского модерниста Казимира Малевича. Долго же я добирался до этой картинки: из Нью-Йорка, через Париж, Берлин и Милан! На холсте был изображен маслянными красками белый крест на белом фоне. Претенциозная русская культурка, привет! У меня в кармане лежал баллончик с зеленой краской. В зале с Малевичем не было ни души. Я вытащил баллончик и струёй краски нарисовал на белой картине зелёненький знак доллара: прибил доллар к кресту, как Иисуса. В то время я уже не считал себя художником и презирал contemporary art .. Что такое современное искусство? Как сказал бы Жан Жене, это простой беззвучный пердёж в гостиной, где собрались гости в смокингах и декольте. Эти господа делают вид, что ничего не случилось, хотя вонь в помещении стоит изрядная. Что ж, пердеть нужно! Но так, чтобы гостиная взорвалась! Чтобы все, заткнув носы, выскочили наружу! Чтобы бокалы задрожали! А современное искусство пердит без звука, без шороха. Так что я не хочу быть современным визуальным художником — я политический активист. Йяа!

Итак, я нарисовал доллар на Малевиче, подозвал охранника и продемонстрировал ему нашу с Малевичем работу. Бедняга просто не знал, что и подумать! Ему казалось, что всё на месте, всё в порядке, это был явно не эксперт по Малевичу. Зато как озверели кураторы! Они прибежали в зал, когда меня уже заковали в наручники. Они чуть не растерзали меня, просто на куски разорвали, одна старая сука плюнула мне на штаны. Вот какая любовь к искусству: беспредельная! Твари, лучше бы вы не мертвых художников обожали, а к живым внимательней относились! Ебать вас, не переебать!

Короче, я отсидел за Малевича пять месяцев, а потом сел на самолёт и прилетел в Вену. Вообще, меня должны были выслать в Израиль, у меня израильское гажданство с 1989 года. Но в Вене открывалась одна вонючая русская выставка в Сецессионе, меня тоже на неё пригласили. Ибо, как водится, все хотели видеть знаменитого Александра Бренера, отмотавшего пять месяцев за Казимира Малевича. Ложное внимание, собачий интерес! Меня встретили в аэропорту оба куратоpa выставки — австрийский и русский! Говнодавы похабные! Но срать на всё это. На следующий день мы встретились с Барбарой.

Барбара училась Венской Академии прикладных искусств. Ха! Это был специальный Свободный Класс Академии, проект самоорганизованного студенческого коллектива. Коллектив, как обычно, состоял из весьма разнородных элементов: пустоголовых кукушат, амбициозных функционеров, авторитарных вожаков, желторотых энтузиастов, дискотечных придурков, ну и так далее. Ссать и срать! Здесь, как и всюду, разворачивались игры власти, межличностные соревнования и институциональные интриги. В то время я представляла из себя комбинацию из двух составляющих: депрессии и феминизма. Феминизм дал мне оперативную критическую концепцию современного общества и всех царящих в нём неравенств, а депрессия — ну, она дала мне паучье вымя и виртуальную пустыню!