Читать «Бесследно пропавшие... Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести» онлайн - страница 60

«Чтобы достичь ясности, следует сначала понять, не относятся ли „исчезнувшие“ к тем людям, которые решили поменять одну жизнь на другую и, возможно, сменить идентичность, а также не являются ли они жертвами преступных деяний, желающими не быть найденными никогда»

(Independent Commission on International Humanitarian Issues, 1986).

Amnesty International дает четкое определение термина «насильственное исчезновение»:

«Речь идет о „насильственном исчезновении“, если человек задержан государственными органами, которые, однако, данный арест отрицают и скрывают информацию о судьбе и местопребывании задержанного. Пропавшим и их близким „насильственное исчезновение“ причиняет большие страдания»

(Amnesty International, 2004).

Термин этот, как правило, заключается в кавычки с целью подчеркнуть, что человек не исчез в обычном смысле слова, но удерживается где-то в качестве узника либо же убит в предназначенном для уничтожения людей месте.

Все население подвергается террору со стороны властей, поэтому насильственное исчезновение может угрожать любому человеку. Лео Лёвенталь, говоря о народе Германии во времена национал-социализма, описывает этот феномен:

«В условиях террора каждый отдельный человек никогда не бывает одинок и тем не менее он одинок всегда. Он „застывает“ и впадает в состояние оцепенения не только в отношениях с другими, но и в отношениях с самим собой. Страх парализует спонтанные эмоциональные и когнитивные реакции. Сам мыслительный акт теряет смысл – он опасен для жизни. Становится глупым не быть глупым, и, как следствие, всеобщее оглупление охватывает население. Люди впадают в состояние ступора, своего рода моральную кому»

(Löwenthal, 1988, с. 16).

Диана Кордон и др. анализируют ситуацию, в которой жили люди при диктатуре в Аргентине, когда власть особенно сильно терроризировала население насильственными исчезновениями противников режима:

«Никто не мог избежать этого, ситуация касалась нас всех. Ни один социальный класс или частное лицо не могли оставаться в безопасности в стране, где 30 000 человек были вырваны из повседневной жизни и ход их судьбы прерывался беззаконными похищениями… За каждым пропавшим человеком стоял целый ряд „исчезновений“: исчезновение свободы мысли, действий, слова, творчества, желаний. В этом было отказано всем, кто жил в это время. Социальный организм был глубоко ранен в прямом и переносном смысле»

(Kordon et al., 1988, с. 174).

У тех, кто исчез, нет возможности апеллировать к правовой системе и человеческим ценностям. Для общества они больше не существуют, их больше нет – ни живых, ни мертвых. Те, кто виновны в исчезновении, отрицают свою вину и почти во всех случаях обладают достаточной властью, чтобы не опасаться контроля и проверок. Другой обычный сценарий состоит в том, что политическая ситуация настолько запутана, что никакая реконструкция событий по прошествии времени не представляется возможной. Насильственное исчезновение – это акт, не подчиняющийся никаким законам и потому отвечающий целям укрепления власти: