Читать «Берко кантонист» онлайн - страница 6

«Почему и мы и чужие молятся непонятными словами: мы на древнем языке, поляки по-латыни, москали по-болгарски? Разве молитва — детская забава?»

Лазарь кончил молитву и, кряхтя, укладывался на ночь на сундуке. Девочки угомонились, зарывшись в тряпье. Сделалось совсем темно. Свеча в оловянном подсвечнике выгорела еще вчера. Берко убрал книгу и стал примащиваться — и затих в своем уголке на полу. Отец и сын не спали. Лазарь продолжал бормотать молитвы.

— Тателе, — позвал его Берко, — ты сегодня не ел?

— Нет, но я сыт завтрашним хлебом, дитя мое.

— Но ведь ты должен сегодня поститься. Чем же твой пост отличается от того, что было вчера, раз ты не ел и сегодня?

— Я вижу, Берко, ты будешь великий ученый. Ты уже задаешь трудные вопросы своему отцу. Я отвечу тебе. Вот что сказано в Тосефте о постах, глава первая, стих восьмой: «Пусть лучше человек стыдится и перед ближними и перед делами своими, но пусть не страдают от голода ни он, ни дети его». Вот тебе и отличие. Я сокрушаюсь сегодня о своих грехах. Это и есть пост.

Берко промолчал; но он не мог заснуть. И Лазарь ворочался на своей жесткой постели и бормотал, тяжело вздыхая.

— Тату, я слышу, ты не можешь вспомнить за собой хорошего греха. Я тебе, хочешь, скажу твой главный грех?

— Скажи, сын мой.

— У тебя, отец, один грех — бедность. Отчего мы бедны, отец?

— Разве ты забыл о кнуте? Я буду работать. Разве мы нищие и нуждаемся в помощи от общества? В чем ты упрекаешь меня?

— Нет, нет, отец. Мы бедны именно потому, что ты много работал. И мамеле тоже. Она умерла от работы. А те, на кого мы работаем, спят сей час спокойно на пуховиках, они не думают ни о грехах, ни о посте: для них равны и дождь и засуха!

— Замолчи! О ком ты говоришь?

Разговор прервался. Блохи жгли тело; было душно и жарко; Берко хотелось плакать.

— Твой народ во всем нуждается, но разум его ограничен… Да будет благословение твое… — бормотал впросонках, теребя грудь ногтями, Лазарь.

— Отец! — плача, закричал Берко. — Тебя никто, кроме меня, не слышит. Перестань!

Лазарь ничего не ответил и захрапел, должно быть притворно.

3. Невидимки

Лазарь Клингер проснулся от толчка в бок — это его будил Берко:

— Проснись, отец. Дождь идет, а солнце еще не встало.

Лазарь поднялся и сел на сундуке; по крыше дома шумел дождь. Вдали ворчал гром прошедшей грозы, и синим огнем вспыхивали в щелях ставня умиротворенные молнии. Берко совал в руки отца корку хлеба и луковицу:

— Кушай, отец!

Берко знал, что если в дни моления о дожде выпадет дождь до восхода солнца ночью, то пост разрешается.

— Ешь сам, Берко.

— Нет, отец, кушай, у меня есть другие причины поститься.

— Уж не хочешь ли ты сделаться святым?

— Нет, мы с Мойше думаем проверить один вопрос из Кицер-шелой.

— Проверить?! Разве можно проверять книги?! Что там написано, верно само собой.

— Возможно, что и так. Отец, вот твой хлеб, кушай!

Лазарь взял хлеб, произнес благодарственное моление и стал есть, чмокая и чавкая.

Дождь принес прохладу, и остаток ночи Берко проспал спокойно.

Наутро Лазарь ушел добывать хлеб «от кнута». Если бы не добрая соседка, то Лии, Двосе и Розке пришлось бы продолжать пост до вечера: соседка дала им по лепешке. Напрасно сестры соблазняли Берко, угощая его. Он не взял в рот ни крохи хлеба и не выпил даже капли воды, ожидая вечера.