Читать «Бераника. Медвежье счастье» онлайн - страница 104

Это был староста. Изувеченный, без ног и кисти одной руки, покореженный весь, словно смятая бумажная фигурка, выкинутая в корзину за ненадобностью.

И этот человеческий огрызок висел на руках двух дюжих мужиков и буквально хлестал ненавистью и черной злобой, отравляя вокруг даже воздух:

— Что смотрите, люди! Это она! Гадина! Огнем ее!

Я на секунду прикрыла глаза и заставила себя вспомнить, что за моей спиной дети. Не здесь, не сейчас, в церкви, но в жизни. И Веж. Мой защитник, сейчас он тоже зависит от того, смогу я выстоять или струшу.

Этого мгновения хватило, чтобы взять себя в руки. Я неторопливо осенила себя знаком святого круга и вроде бы негромко, но так, чтобы слышно было по всему храму, сказала, обращаясь к беснующемуся от злобы человеческому огрызку:

— Кого Бог наказать хочет, того разума лишает. А тебя, гляжу, Господь за грехи покарал немало. Уж не мне судить да жаловаться. Прощаю я тебя и за слова твои злобные, и за дела нехорошие. Иди с миром, мил человек.

И, обращаясь уже к окружающим, все тем же «учительским» голосом, негромким, но слышным:

— Жалко болезного. Как его в храме Божьем корежит, не раскаялся, видать.

— Ах ты тва-а-а-арь! — староста окончательно потерял человеческий облик и сорвался на визг. Смотреть даже со стороны было неприятно, и выглядело действительно так, словно в него бес вселился и корчится. — Тва-а-арь!

Я демонстративно вздохнула, обернулась и по наитию протянула руку к чаше со святой водой, что стояла здесь справа у алтаря. Те, кто подходил за благословением, опускали туда руку и касались воды кончиками пальцев.

Вот и я окунула туда руку, а потом легонечко брызнула святой водой на беснующегося старосту:

— С Божьей помощью, да простятся нам все грехи вольные и невольные, — начала я каноническую здешнюю молитву, и ее вдруг подхватили еще несколько голосов, а через пару минут вслух молились все, включая батюшку.

Дикий визг бесноватого утонул и захлебнулся в этом хоре голосов, то ли этот придурок до обморока доорался, то ли на самом деле свои грехи вспомнил и впечатлился, но дергающийся обрубок человека обмяк в руках своих охранников.

— Ты б, Киримон, дядьку своего унес от греха, — услышала я между слов молитвы громкий шепот. К двум бугаям-носильщикам старосты со спины подошел какой-то дюжий солидный мужик и наставительно проговорил: — Давно у него с головой-то неможется, ишь как на барыню взъелся. О чинах и приличиях позабыл. Не иначе бес его грызет. Уноси из храма, а не то сами поможем.

Бугаи помялись и как-то боком-боком поспешили на выход.

А я уже и не смотрела в ту сторону, вдохновенно повторяя нужные слова уже под руководством опомнившегося священника, и, когда спонтанная всеобщая молитва закончилась троекратным окружием и поклоном, выдохнула и улыбнулась батюшке.

Он смотрел на меня без прежней настороженности, спокойно и с любопытством. Да и остальной народ в церкви ожил, ко мне стали проталкиваться прежние знакомые, здороваться, спрашивать о детях, о том, как перезимовала.