Читать «Белые птицы вдали (Роман, рассказы)» онлайн - страница 186

— А, старье! — Он продолжал что-то наигрывать — глухо, тупо тренькали струны.

— Ну, Вить, ну прошу тебя, давай «На последний рубль, на пятерку…».

— Нет, не то. — Голос его тут же перешел в хрип:

Куда, куда уносит нас крива-а-а-я? Над городами смок — по-русски дым. И мы слонов давно не убива-а-а-ем, И мы сырое мясо не едим… А хорошо ли это или плохо — Пускай ломает голову эпоха.

Парень в штормовке опустился на землю, девица в голубом грозила ему, водя пальцем у носа, покачивала бедрами.

— Сядь, Марфа, не мельтеши.

Мы в шкуры жен давно не одева-а-а-ем, На то теперь синтетика в ходу. Мы речь толкаем, водкой запива-а-а-ем, Ты слышишь, слышишь, птица-какаду?.. А хорошо ли это или плохо — Пускай ломает голову эпоха.

— Ну дают! — дребезжал осторожный смешок старика Гурьяна.

По скулам Жаркова двигались жесткие бугорки.

— Нигилисты сопливые. Плевать им на все, эпоха должна за них темечко чесать.

Мы шар земной стремимся сделать ра-а-а-ем, Но, не достигнув сказочной поры, Однажды крикнем… —

и гитарист действительно сорвался в сполошный крик:

— Братцы, помира-а-а-ем! — Сплоченно загремим в тартарары.

И тут же снова вошел в игривую, но уверенную в себе, только прикидывающуюся наивной иронию:

А хорошо ли это или плохо — Тогда и скажет мудрая эпоха.

Гитарист брякнул по струнам, эффектно прихлопнул их — точка!

— Да-а… — протянул сквозь сомкнутые зубы Жарков. — Шансонье, а?! Как в Париже! — Он повернулся к старику Гурьяну: — Уж не из Франции ли тебе его прислали? Чтобы нас, шалопаев, поучить уму-разуму. А, Гурьян?

— Ни боже мой! — заморгал тот глазами, и все трое рассмеялись, каждый по-своему обрадованный разрядке.

— Береги здоровье, Николай Иванович, — отсмеявшись, сказал Бородин, — на каждый чих не наздравствуешься. Наивная, примитивненькая философия…

— Не скажи, добрейший Владимир Мироныч, — пресек его Жарков. — Философия довольно определенная. Им дай — они отцовское, наше с тобой, наследство быстро по ветру пустят. И ручки умоют: наша хата с краю, эпоха такая.

— Да, да, — поспешил согласиться Бородин.

Стоило ли спорить? Песенка эта, в общем-то, не распалила его, она стояла в обычном ряду не раз и не два слышанных им в институте. Он знал, что студенты любят его, и ценил это; и так бывало: выйдут гурьбой с лекции, ребята пригласят в общежитие, и вот уже незапрограммированная вечеринка — стихи, остроты, и тут же, конечно, гитара появится на свет, и какой-нибудь мальчишка, вспотевший от такого близкого, чуть ли не свойского присутствия профессора, из кожи вылезет ради духа вольности святой, «выдаст» что-нибудь такое, что «не печатают»… Игра все это, смешной флер, слетит все, как полова, при первом же серьезном соприкосновении с жизнью…