Читать «Безымянные слуги» онлайн - страница 5

Спрыгнув со второго яруса и привычно увидев красивые ноги Подруги, спавшей прямо надо мной, я иду к умывальникам. Они в комнате напротив: просто несколько труб в стене чуть выше головы, из которых бьёт струя воды. Ледяной воды. От нее сводит руки и перехватывает дыхание. Но где-то в глубине души, на задворках памяти, я откопал правило: умываться нужно каждый день. Вот и умываюсь. Зачерпываю небольшой комок мыльного раствора, тру им лицо, смываю, фыркая от холода и разбрызгивая воду по всему телу. Холодно. Но после такой процедуры холод в коридорах уже не замечаешь. Перетерпеть первые мгновения — и станет тепло.

Рядом появилась подруга. Приветливо мне улыбнулась. Она тоже приходит умываться каждое утро. Дружище и Приятель — не ходят, смеются над нами и обзывают чистюлями. А мы — умываемся. Это кажется каким-то якорем, который приковывает меня к званию человека, рожденного и настоящего. Почему умывается Подруга — я не знаю. Как не знаю, почему умывается плотный паренек с бледно-серыми глазами. Вот и он. Я ему кивнул, подмечая, что Подруга тоже приветливо ему кивнула. Почти 900 дней мы все трое приходим сюда каждое утро.

От умывальников я вышел первым и увидел Дружище и Приятеля. Они стояли в коридоре и ждали. Хмурые, невыспавшиеся, ёжащиеся от сквозняка.

— Идите на завтрак сами. Я догоню, — Подруга выглянула из умывальной и махнула нам.

Она так часто делает в последнее время. Но почему и зачем — мы не спрашиваем. Не принято у нерожденных вопросы задавать. И мы пошли по коридору, куда выливается масса таких же, как мы. Все молодые люди в серых шортах до колен. Девушки — в серых юбках и тонких рубахах. Все тощие, костлявые, лысые. Бррр! Раньше, когда без одежды ходили, ещё хуже было.

Столовая. Длинное помещение. В самом начале в стенах есть окна. Подходишь к такому окну, опускаешь жетон в прорезь — и получаешь миску с похлебкой. Всего жетонов три: можно опустить хоть все сразу, но тогда весь день есть будет нечего. Новые жетоны получаешь вечером. Я, Дружище и Приятель идём вместе. Подмечаю взгляд двоих парней, стоящих у стены. Они все из компании того, с бледными серыми глазами. Всегда стоят и поджидают одиночек — тех, кто себе не подобрал компанию. Отнимают жетоны и получают дополнительную похлебку. Но на двоих-троих уже боятся лезть. И Подругу не трогают — знают, что мы вступимся.

За 900 дней мы все остались друг другу чужими. Мы не можем познакомиться, потому что нам нечего про себя рассказывать. Мы не можем чувствовать себя раскованно, потому что все нерожденные должны друг на друга доносить. Только союзы, что сложились с самого начала, держатся в таких условиях, а ещё появляются новые союзы, но уже ради какой-то цели. Похлебку у одиночек отжимать, например.

Кстати о похлебке — это та ещё бурда. Отдает опилками, затхлая и совершенно безвкусная. Попробовав её впервые, я ясно вспомнил, что в «нормальной жизни» к ней даже не притронулся бы. Я не знаю, что такое «нормальная жизнь», но если она есть, то моя нынешняя жизнь — ненормальная точно. И память даже услужливо подсказывает, что я сейчас использовал какую-то «логику». Но именно сейчас я радостно ем свою похлебку, радуясь твердым комочкам — чем их больше, тем сытнее похлебка и тем быстрее перестанет урчать живот.