Читать «Безмужняя» онлайн - страница 98

— Я глаза ей выцарапаю! — вытянула Эйдл свои скрюченные пальцы с длинными ногтями. — Она, эта распутная агуна, во всем виновата. Из-за нее мои дети умрут с голоду.

— Не она виновата, я виноват, — пробормотал реб Довид, дрожа всем телом. — Она была у меня, в синагоге, и сказала, что готова развестись с мужем. Но я потребовал, чтобы она ни в коем случае не разводилась.

— Вот как! Ты с ней встречаешься, а я об этом и не знаю! — загорелись дикой злобой темные глаза раввинши. — Я так и чувствовала, что между вами что-то есть. Она моложе меня, красивей и хорошо зарабатывает.

— Молчи! — крикнул реб Довид так, что у раввинши перехватило дыхание, и она уставилась на него, окаменев. Никогда еще не слышала она, чтобы муж ее так кричал.

— О собственной жене своей и детях он не думает, — и раввинша обессиленно повалилась на кровать.

— Ты с ума сошла! К нам домой белошвейка боялась прийти, потому что ты ее выгнала. Поэтому она пришла в синагогу сказать мне, что готова развестись с мужем, лишь бы уберечь нас от неприятностей. Но я ответил, что этим она только причинит мне зло. Ведь это будет означать, что даже агуна не поддерживает мое решение, а я хочу всем доказать, что настаиваю на своем толковании Закона. Пускай выгоняют нашего сына из хедера, пускай не числят меня в миньяне, пускай раввины не платят мне жалованья — я не сдамся!

— А на что мы будем жить, как будем платить за квартиру? — зарыдала в подушки раввинша. — Фельдшер не хочет больше приходить к Мотеле, потому что мы задолжали за лечение. А где мы возьмем деньги ребенку на молоко? Сейчас прибежит Иоселе с криком «мама, хочу есть!». О Господь небесный! Люди с более здоровым, чем у меня, сердцем падают и не поднимаются. А я с таким больным сердцем живу на этом свете, живу и мучаюсь. Куда ты уходишь? — закричала она на мужа, надевшего пальто.

— Иду занять денег. Есть еще милосердные люди. Всевышний, помогающий всем гонимым, поможет и нам, и тогда я расплачусь со всеми.

— Не у нее, слышишь! У нее не смей занимать, — вновь рванулась с постели раввинша.

Реб Довид отступил на шаг и пожал плечами, всем своим видом давая понять, что не сомневается в безумии жены. От удивления перед ее нелепой выдумкой он даже улыбнулся: как могла она хоть на миг подумать, что он пойдет одалживать деньги у женщины, которую освободил от брака. Это же все равно что получить взятку. Он пойдет к одному из тех прихожан, которые заступились за него, когда староста его опозорил. На мгновение реб Довид застыл в нерешительности и пробормотал: занимать? Конечно же, он будет просить в долг. И все же он поставит условие, что, если ему нечем будет расплатиться, пусть эти деньги считаются пожертвованием, милостыней.

— Милостыня? — воскликнула раввинша. — Милостыню принять ты согласен, а уступить своим же коллегам-раввинам не хочешь?

— Самые почтенные люди просили милостыню. Милостыня не грабеж и не позор. Но от своего я не отступлюсь! Ни за что не отступлюсь! — выпалил реб Довид и сразу остыл и поник. С безвольно повисшими руками, маленький, сгорбившийся, стоит он, как одинокий путник поздней осенью в пустынном поле. И на версту вокруг него ни деревца, ни куста, где он мог бы укрыться от холодного ливня.