Читать «Безмужняя» онлайн - страница 58

Если б помешательство Циреле было иного рода, он не опасался бы ее криков. Он и сам не сдерживал бы себя и кричал бы в голос. Но ее мания выбегать нагишом не только позорна, но и богохульна. Такой субъект, как моэл Лапидус из семьи Рокеах, уж точно станет говорить, что это — мера за меру: высоконравственный образ жизни в доме реб Лейви был фальшивым, притворным, и вот возмездие — дочь, чье безумие изобличает отца. Мудрецы наши учат, что скверна проказы прогрызает стены дома, дабы мир узнал о тайных пороках его хозяина. Так станет он толковать, этот моэл Лапидус из семьи Рокеах. Он всегда перемежает свои наговоры цитатами из Геморы. И таких лицемеров, которые злословят, прикрываясь изречениями мудрецов, в Вильне полным-полно.

А если это действительно Божья кара? Врачи не имели оснований говорить, что дочь поправляется и можно взять ее домой. Ничего не изменилось! Чем же он так провинился перед Всемилостивым, что ему снова и снова выпадает терпеть такие мучения?

Реб Лейви глядит сквозь ставшее темно-голубым окно, будто ожидая ответа от усеянного звездами неба.

Возможно, это наказание за его чрезмерную суровость, за то, что он всегда был строгим ревнителем веры. Небеса указывают ему: пусть увидит, что он сам взрастил. Он взрастил дочь, которая хочет нагишом бежать из отчего дома!

Реб Лейви ставит локоть на стол и обхватывает ладонью лоб: Испытующий души знает правду, знает, что он, реб Лейви, заступался не за свою собственную честь, но за честь Всевышнего. Он тоже мог бы быть таким снисходительным, как его шурин реб Ошер-Аншл, таким же любимцем простого люда, как остальные его свояки. Творцу ведомо, что даже соседи по двору мало сочувствуют его горю, потому что он постоянно укорял их за нарушение субботы. В летние месяцы он, бывало, часами простаивал у этого окна комнаты раввинского суда и глядел во двор, чтобы соседи видели его и совестились вывешивать в субботу белье, поливать цветы или появляться с папироской в зубах. Не священные книги читал он, а глядел в окно! Так что же — за это ему причитается, чтобы его Циреле порывалась разбить это самое окно?

Реб Лейви оглядывается на закрытую дверь, словно опасаясь, что за нею стоит дочь и подслушивает его мысли. Еще глубже вжимается в кресло, горестно закусив губу. Теперь он мысленно воюет с полоцким даяном.

Реб Довид Зелвер таит обиду на то, что его не определяют в члены ваада. Но руководители общины не желают принимать новых раввинов, к тому же реб Довид — не единственный претендент. Во всех предместьях имеются законоучители, в каждой маленькой синагоге есть свой проповедник. Чем другие даяны и проповедники хуже, чем он? Может быть, он объяснит, этот законоучитель из Зареченской синагоги? Любой виленский законоучитель не меньше его сведущ в Учении, а по возрасту он — самый младший среди них. И все же он разрешил однажды принести в субботу деньги для голодающих в России детей, — вздумалось ему стать вторым реб Исроэлем Салантером! Но еще больше, чем праведность Исроэля Салантера, его вдохновляет желание доказать, что он никого не боится и следует завету «не бойтесь лица человеческого». У него мозги набекрень, и к тому же он закоренелый гордец. Даже несчастье с женой и детьми ему сладко, потому что позволяет ему думать, что он страдает за правду, что он гоним, а реб Лейви — гонитель и тиран!