Читать «Башня вавилонская» онлайн - страница 162

— Или родню руководителя… — с выражением уточняет Сфорца.

…безответственные рискованные действия, растущая амплитуда маятника «нарушение — наказание — нарушение» и отчетливая тенденция к саморазрушению.

— Самоубийство влюбленных.

— Как способ сохранить все и сохранить в чистоте… Максим, если это так, то я боюсь, что в случае с Векшё, триггером могли быть и вы сами. Отчасти. Это вы его выбрали при найме?

— Да. Я…

— По сходству?

Подумал.

— Да.

— Тогда, доктор, добавьте в список параметров высокую восприимчивость к окружающей среде. Врожденную или освоенную в сравнительно юном возрасте.

И поэтому этих случаев было так мало.

— Векшё еще повезло, — констатирует Камински. — У него выделились два объекта. Один уничтожаем, второй подчиняем. Если бы только не базовое нарушение. Кстати. Надо перевернуть статистику по конкурентным конфликтам.

— Что-то может и отыщется, но не думаю, что много. Вы правы, это синдром фаворита, термин точный. Человек определенного типа, — загнуть палец, — с определенной уязвимостью, — второй, — получает вскоре после выпуска, и это важно, — третий, — должность, которая соответствует его профессиональным качествам, но еще велика ему эмоционально, — четвертый. — При этом, он должен оказаться под началом, прямым или опосредованным, у кого-то, кто превосходит его по всем параметрам. Вызывает искреннее, а не наведенное восхищение. Может быть, еще нужен конкурент… кто-то, кого необходимо уничтожить или ссадить на обочину. Но это предположение. В любом случае, эти пять факторов сходятся очень редко. А в государственных структурах — практически никогда. Фактически, проблема нечувствительно лечится нормальным постепенным карьерным ростом.

— Я вас запишу в соавторы. Всех, — обещает Камински с зевком. — Но вообще хорошо, что вы пришли. Я хотела извиниться…

— Это можно и утром, — улыбается Левинсон.

— Болван. Извините. Не перебивайте меня, а то я никогда извиняться не закончу. Скажите мне, господин Левинсон, вы за Шварцем ничего странного не замечали?

— Когда мы познакомились всерьез, мы уже все были очень странными. Странного-для-Шварца? Мне показалось очень странным, что он так долго оставался в университете и ничего никому не сказал. Шантаж — не мотив. Недоверие — не мотив. Тот Вальтер Шварц, которого я знал хорошо, рано или поздно плюнул бы и учинил кабак до небес… с удивительно небольшим количеством жертв в процессе. И до правды тоже докопался бы — или заставил ее проявиться. А навыков он, как видите, не растерял. Вот это. Он ведь что-то делал, что-то готовил — ту же Янду, но все это вполруки, не вкладываясь. А потом приехала Анаит.

— Вашу Анаит надо было к кубинским компаньерос загнать одну, вместо ССО. Или перед Советом поставить. И вообще в зоны локальных конфликтов посылать, на страх всем сторонам… Слушайте, а ее-то кто активировал? Или в ее Комитете по надзору сплошь здоровые люди работают? Кстати, я теперь все понимаю с Клубом, Сообществом и вообще… — Камински усмехается.

— На Кубе, возможно, так и было, если это кстати. Появился раздражитель — и одновременно убрали стабилизатор. Случайно совпало. А вот странность вторая. Я ее тоже осознал уже потом. Шварц ни разу не спросил меня о том, чем я занимался. О той самой статистике.