Читать «Барин» онлайн - страница 22

– Не боись, девка – говорила. – Это ведь не к барскому столу, а чернь дворовая всё слопает.

Старалась Люба, как могла. И вскорости стала работа спориться как нужно.

А по ночам, даже если уставала сильно, с Мишкой всё равно на тюфяке ублажалась. Видно, это дело по душе пришлось, никак молодые ночами остановиться не могли. Бывало только, когда Мишка с хозяином уедет куда, вот в эти дни от ночных забав и отдыхали. А так, чуть не каждый день на тюфяке соломенном что-то происходит. Вскорости и рогожка Любкина вся до дыр изорвалась, и тюфяк снова набивать понадобилось. Раскрошился.

Так и жили Любка с Мишкой семейной жизнью. И вроде лад в их семье и взаимное понимание. И ругани не то чтобы не было, а и вовсе не случалось. Пообвыкли, притёрлись. Что ещё нужно?

Глава 6

Расцвела Люба за год своего супружества несказанно. И так хороша была, но при Мишке да при кухне совсем стала красавицей. Щёки румянцем налились, глаза под чёрными ресницами искрятся, губы розовым цветком благоухают. В теле, всё здоровьем пышет. Очень хороша.

А муженёк-то от владения такой красотой не ходит – летает. Ничто его захмурить не может, ни ругательства барина, ни насмешки дворовых, что с тех пор как женился Мишка, только над ним и потешались. Над любовью его рабской. На дворе не сидит, с мужиками не гуляет, всё в хибару рвётся, к молодухе. И то правда. Мишка отныне без Любки и дня не может прожить. Как только она вечером в людской уберётся, он уж тут как тут. Встречает. Домой вместе идут. А там одна забота – соломенный тюфяк, да тело нагое, неприкрытое. И ничего для Михаила во всём мире важнее нет, чем это тело. Любкино тело молодое.

– Сходи-ка, Люба, отнеси на барскую кухню корзину, вон ту, – Груня в жару, у печи с хлебом управлялась.

Подхватила Люба корзину с яйцами, что с хозяйства доставили, да пошла. От людских построек до главного двора всего-то чуть пройти.

Идёт Люба, задумалась. Как, думает, жизнь переменилась. Раньше ведь не мечтала из свинарника выбраться, а теперь вот в чистой рубахе да расписном сарафане ходит. Волосы прибраны опрятно, почти уже запах навоза забылся. С одной стороны привыкла за многие годы к работе тяжелой, а с другой, мечталось порой о лучшем. Не всю жизнь ведь в свинарках ходить.

Думает Люба, рассуждает. Не углядела впереди камень-голыш, что на дороге лежал. Зацепилась лаптем и прямо на траве, посреди барского двора, растянулась. А корзина с яйцами от встряски сильной подлетела и тут же рядом упала. Яйца как есть вывалились, половина разбилась. А может, и все, сразу не разглядишь.

– Ах ты, корова! Ну, корова! Чего зенки разула, идёшь не видишь?! – на дворе шум послышался. Голос Катерины грозный, зычный. – Тебе что, повылазило? Да кто такую курицу во двор позвал? Ах ты, все яйца поразбивала, собака. Вот тебе.

Крики всё громче. Иван Ильич встал из-за стола и пошел на крыльцо глянуть, что там.

Жена таскала за волосы чернавку и приговаривала: