Читать «Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.» онлайн - страница 20

Он слушал внимательно, не перебивая и не переспрашивая, и в глазах его, светилось такое спокойствие и мудрость, что я усомнился в его возрасте. Настолько разительна была перемена, произошедшая в этом парне. Насколько он был моложе, рассказывая о близком для него, настолько же он был старше, слушая меня.

Я ему рассказал о том, как рос у приемных родителей, не зная, что они не родные. О своих увлечениях, победах и поражениях. Про Веру. Про не пришедшую до сих пор, настоящую любовь и не совсем ясную надежду на будущее.

И, о своем страхе несостоятельности, об отсутствии вариантов, верю я или нет, в рассказанное Демиургом, - путь назад уже закрыт. Все изменилось вокруг. Я изменился.

На что, совет был прост:

- Боишься, - не делай. Делаешь, - не бойся! – и Всеслав запел: - Ойся, ты ойся, ничего не бойся. Я пойду с тобою, ты не беспокойся! – и сделал проходку, как в лезгинке.

- Это я так, к слову. Ты должен знать свои корни, – он снова присел рядом. - Бабушка моя с Кубани, а у отца, деды и прадеды, русский Север обживали. Поморье да Заонежье. Казацкая ниточка с Кубани, еще дальше тянется – на Яик. Наши предки туда с атаманом Василием Гугней пришли. А до того, яицкие казаки, при Тамерлане личной гвардией состояли. В общем, там круто замешано. У матери же твоей корни, с одной стороны кельтские, а с другой, тоже казацкие, из запорожцев и дунайцев, но, последние впрочем, сами бывшие кубанцы. Так, нам ли бояться покорять миры? Казаку, только бабу свою, бояться не зазорно!

И он снова запел:

- Ойся, ты ойся, ничего не бойся…

А затем продекламировал:

«Боюсь, что буду я бояться, боюсь покинуть я тропу,

Боюсь упасть и не подняться, боюсь, что что-то не смогу...

Но не боюсь лежать и думать, о том, что я всего боюсь!»

- Прикольно! А это, кто написал?

- Я…

- Пишешь стихи?

- Нет. Баловался раньше. А теперь муза меня покинула.

- Мать?

- Нет. Просто Муза. Диана стихи не любит. Даже про любовь. Она, вся такая целеустремленная, а стихи – для неудачников, которые вместо денег, производят на свет сопливые рифмы. Она напрямую об этом не говорила, но, не раз давала понять намеками, чтобы меня ненароком не обидеть.

- И ты бросил писать, только потому, что ей это не нравилось?

- Нет. В один из дней, я вдруг вспомнил, что давно ничего не писал. Попробовал. Ничего не писалось, и самое печальное, - уже и не хотелось. Не хотелось, чтобы написалось. И я, перестал даже думать об этом. Вот, как-то так…

- Жаль, наверное, могло что-нибудь получиться.

- Нет, не жаль. Могло или нет, неизвестно. А так, все время, которое я потратил бы на стихи, я потратил на доработку Мира. О чем, совершенно не жалею, не смотря на то, сколько проблем он принес и еще принесет. А знаешь, налей-ка мне чайку, - он протянул чашку. – А то за разговорами, мы о нем совсем забыли!

В тишине допили обжигающий ароматный напиток.

- Скажи мне, тебя называют Создателем, Творцом, - начал я. Мне было интересно, что он сам думает по этому поводу.

Он промолчал, ожидая продолжения.