Читать «Байкал - море священное» онлайн - страница 225

— А хоть и навовсе оставайся! — помедлив, добавила: — Нынче у каждого своя беда. Вон и у меня мужа забрали жандармы, и разное такое говорят про него — ужас прямо, а он никому не делал зла…

Она назвалась Марией.

— Поживи маленько, а там видно будет.

И Марьяна осталась, она ничего не умела делать, но ей и не надобно было ничего делать. Мария везде поспевала сама, да и старики умели спроворить и тоже не сидели сложа руки. Вначале Марьяна думала, что про нее никто не знает, но это оказалось не так. Однажды старики, думая, что она ушла, заговорили про нее, и были в их разговоре слова:

— А че возьмешь-то?.. Барынька… Но, видать, нынче тако время, что и барынька не сыщет себя.

На берегу Байкала, на высоком одиноком дереве жила какая-то большая черная птица, не ворона, нет, и не орлан, Марьяна сразу бы узнала их, это была другая птица, часами просиживала на дереве, изредка спускалась на землю и ходила промеж деревьев. Марьяна, бывало, сталкивалась с нею на тропе, и тогда робела и норовила свернуть, то же самое старалась сделать и птица. Но со временем обе привыкли и уже не торопились разойтись, случалось, подолгу разглядывали друг друга, пока и вовсе не обзнакомились. Теперь, если Марьяна не заставала птицу на дереве или на тропе, начинала волноваться и успокаивалась, когда птица прилетала. А потом научилась говорить с нею, точнее, говорила Марьяна, а птица слушала…

— Мне грустно и хочется плакать. Но я нс плачу. Не знаю почему, но я не плачу…

Птица слушала и, казалось, понимала, ободряюще хлопала крыльями.

— Спасибо тебе, милая. Спасибо… — говорила Марьяна.

Помедлив, начинала рассказывать про свою жизнь, и вместе с птицей, во всяком случае, так думала, удивлялась, какою неразумною и бестолковою, а подчас и попросту жестокою бывала прежде, и совестилась, и стыдилась.

— Господи, как нехорошо, как дурно!.. Но, честное слово, я думала, поступаю правильно, отвечая на чью-то недоброту тою же монетою. Но нынче я так не думаю, хотя не знаю, как поступила бы, случись теперь встретиться со злом. Я уж не такая, как прежде, но и теперешняя я никакая. Вот именно — никакая… Я все брожу, брожу по земле, себя ли ищу в людях, в себе ли все, что видела от них доброго?.!

Она и впрямь была «никакая», что-то удивительное произошло с нею, она если и не утратила себя, то на время забыла, кто она такая… и, встречаясь, с людьми, приветливо здоровалась и, если приглашали к костерку на чашку чая, охотно соглашалась, когда же видела в чьих-то глазах неприязнь, старалась скорее уйти, словно бы ничего не заметила. В этих своих скитаниях она мало-помалу теряла себя, становясь, по собственному ее разумению, «никакою», а на самом деле мягче и добрее, чем была раньше, чуткою ко всему, что происходит вокруг.

А потом она встретила на таежной троне большую черную птицу, которая скоро сделалась понятной, наверное, как раз в силу своей одинокости и отчетливо зримой неприкаянности, которая виделась в том, что птица порой бывала скучной, вялой, но вдруг становилась энергичной и подолгу кружила в небе. В разное время суток и птица была разной, лишь оставалась неизменной ее одинокость.