Читать «Аты-баты шли солдаты (сборник)» онлайн - страница 33

— Простите, мы — это кто?

— Мы — это партийная организация института.

— Я не являюсь членом партии.

— Вы — нет. А вот ваш муж является. И вам не следует пачкать ему «Личное дело».

— Я ничего не понимаю, — Люба неуверенно улыбнулась. — Я думала, что вы задержали меня по поводу зачета.

— Не прикидывайтесь, все вы понимаете. На прошлой неделе я открыто ходил за вами, чтобы вы заметили и сделали вывод. Но вчера вы опять провели добрых полчаса с этой санитаркой Белкиной. О чем беседовали?

— О детях. Наши дети учатся в одном классе. Только и всего.

— Вы либо наивны, либо хитры. А хитрость, Трофимова, это разум зверя, как сказано у Максима Горького.

— Возможно. Однако мы обе — матери, и вполне естественно, что…

— Естественно беседовать с женой врага народа? Вы это хотели сказать?

— Я всегда говорю то, что хочу сказать. Кроме того, товарищ Сталин в своем выступлении, если вы помните, особо подчеркнул, что родные не отвечают за преступления отца и мужа.

— Совершенно верно, совершенно правильно, — бдительный преподаватель «Основ» весьма смутился. — И все же дурной пример…

— Все же?.. — Люба холодно улыбнулась. — А не кажется ли вам, что вы пытаетесь уточнить товарища Сталина?

Преподаватель рукавом вытер вдруг выступивший на лбу обильный пот. Люба встала.

— Я старше студенток института, если вы обратили внимание. Я успела повоевать на гражданской, в отличие, скажем прямо, от вас. Можете справиться в отделе кадров о количестве заслуженных мною благодарностей командования. Я получила зачет?

— Да, конечно, конечно.

Люба требовательно протянула руку. Преподаватель суетливо порылся в карманах, отыскивая зачетку. Наконец нашел, протянул через стол. Люба проверила, есть ли в ней запись о сданном зачете, и молча вышла из кабинета.

Школа. Пустые коридоры.

Прозвенел звонок, и из классов разом высыпали школьники. Шум, гвалт, беготня.

Из дверей класса чинно вышли Маша и Егор. У девушки в руках была книжка, и вела она себя очень серьезно, даже строго: так, как, по ее разумению, должна вести себя учительница. А Егор чуточку валял дурака.

— Егор, пожалуйста, сосредоточься, — сказала Маша. — В образе Платона Каратаева…

Какой-то парень едва не налетел на Машу, но, получив добрый тычок от Егора, сразу же чинно удалился.

— Перестань, пожалуйста, отвлекаться, — строго приказала Маша. — Евангелистские тенденции…

— Чего?

— Ну христианские, понимаешь?

— А я не верю в бога.

— Но ведь Лев Николаевич Толстой верил в него!

— Вот пусть он и отвечает…

Прозвенел звонок.

— Все! — с облегчением заявил Егор. — Экипажи, по машинам!

— Балда, — с чувством сказала Маша. — Вызовут к доске, смотри только на меня. Если я моргну левым глазом, значит, отвечаешь правильно.

— А что делать, если правым?

— Начни отвечать заново…

И тут поток школьников втянул их в класс.

Утро.

Вестибюль института заполнен студентами. Сдают в гардероб верхнюю одежду, облачаются в белые халаты. Шум, смех, приветственные возгласы. Молодежь того времени была чрезвычайно общительной, и эта общительность всячески поощрялась.

С улицы вошла Люба. К ней бросились студентки, здоровались, шутили, смеялись. И Люба здоровалась со знакомыми и почти незнакомыми, шутила, смеялась, неторопливо пробираясь к вешалке.