Читать «Аты-баты шли солдаты (сборник)» онлайн - страница 22

— Тебе легко шутить, ты, вон, в академию нацелился, — вздохнул Алексей. — Главное, понимаешь, матерей у нас нет: ни у Любы, ни у меня. Обе, как на грех, от тифа померли, будто сговорились. А без бабки как ребенка вырастить?

— Есть бабка, — не глядя возразил Иван. — Отца у меня беляки зарубили, а мать уцелела. В станице живет, на Тереке. Хорошо там, молоко, виноград, хлебушка вволю.

— Хорошо, Ваня, где нас нет.

— Хата у матери добрая, сад имеется, — не слушая, продолжал Иван. — И Люба подкормится, и ребенок на ноги встанет.

— Ты это о чем?

— Давай я Любу с ребенком к матери отвезу, — тихо сказал Варавва. — Нет, ты погоди отказываться, ты подумай сперва. Тут — голод да холод, а там… Природа там, климат, а главное, хлебушка вволю, Алешка. Там они…

— Они, они…А я?

— Ты?.. — Иван посмотрел на него, точно только что обнаружил. — Ты учись. В академию готовься. Опять вместе будем. Помнишь, что комэск говорил?

Алексей молча достал деревянный портсигар комэска с аккуратными заплатами на месте пулевых пробоин. Друзья закурили и долго дымили молча.

— Спасибо, Ваня, — сказал наконец Трофимов. — Спасибо, друг, да только никогда мы с Любашей не расстанемся. Я ей слово чести дал, когда, это… Руку и сердце просил. — Помолчал, посмотрел на помрачневшего Варавву, толкнул в бок кулаком:

— Ну, чего зажурился, казак?

— Вай!.. — вдруг закричал грузин, вскочив с места и держась за зад. — Насквозь проткнул, понимаешь!..

На том месте, где он сидел, торчал из крыши четырехгранный армейский штык.

— Сигнал! — заорал Иван, обнимая друга. — С сыном тебя, Алешка! Сын у него родился, ребята! Сын!..

В теплушке на нарах лежала Люба с просветленным, усталым и бесконечно счастливым лицом. Из-за занавески слышались звучные шлепки по голому телу, а потом пронзительный дитячий рев. И Люба тихо заплакала.

На крыше теплушки продолжалось веселье. Хохотали, пели, плясали. А машинист, высунувшись из окна паровоза и сообразив, в чем дело, дал долгий победный гудок.

— Имя-то выбрал, товарищ командир? — спросил грузин.

— Мы предлагаем…

— Отставить, — сказал сияющий Алексей. — Есть имя. Георгием назовем, Егором, значит.

— В честь комэска нашего? — Варавва обнял Трофимова. — Молодцы, ребята!

Он вдруг быстро спустился на сцепку вагонов, спрыгнул и, пока поезд вытягивался на повороте, начал торопливо рвать цветы. Нарвав охапку, догнал состав, прыгнул на тормозную площадку последнего вагона и по крышам побежал вперед.

В теплушке откинулась занавеска, и фельдшер протянул Любе нечто совсем маленькое, завернутое в солдатскую простыню.

— Держи солдата, мать.

— Спасибо.

Прямо против окна закачался вдруг огромный букет полевых цветов, перевязанный узким кавказским ремешком.

— Это Ванечка Варавва, — улыбнулась Люба.

Фельдшер дотянулся до букета, с трудом протиснул его в окошко и положил рядом с Любой.

Сверху слышались крики, музыка, топот ног.

На крыше молодой боец лихо рвал меха гармони. Ловко и изящно танцевал грузин на покатой вагонной крыше, бойцы ладонями отбивали ритм.