Читать «Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы» онлайн - страница 67

Командиром он чувствовал себя и в критических ситуациях. Однажды на лодке отвернулась дренажная пробка реактора. Нужно было завернуть пробку ключом, что по силам каждому. Однако находиться в трюме у реактора можно не более одной-двух минут, чтобы не получить опасную дозу радиации. Этого времени хватит только, чтобы спуститься к реактору и начать крутить пробку. Осипенко решил использовать для выполнения этой операции весь офицерский состав, независимо от боевых частей. И сам первый полез в зараженный отсек.

Еще одно его правило, которое мне впоследствии очень пригодилось: командир должен быть в курсе всего. Он участвовал во всех совещаниях, даже сугубо технических, вникая в детали.

Наш тандем

Леонид Гаврилович старше меня на восемь лет. Наши отношения всегда были самыми дружескими, но без панибратства. Я его уважал, как старшего, а он следил, чтобы ни в чем не уронить моего достоинства.

Не было случая, чтобы он отменил какое-то мое указание. Придут к нему на меня жаловаться: «Вот мне старпом приказал сделать так-то!» Ответ был неизменным: «Раз приказал, значит, исполняйте». Если он с моим приказанием был не согласен, то вызывал меня и говорил: «Лев, мне кажется, ты не прав. Подумай, может, ты свое приказание отменишь. Но смотри сам».

В отношениях с экипажем я выступал в роли цербера, он — отца родного. Должен признать, это — оптимальный вариант, при котором на корабле полный порядок: и командир хороший — экипаж его любит и ему доверяет, и разболтанности никакой, потому что старпом не дремлет. К тому же такое распределение ролей наилучшим образом отвечало личным наклонностям каждого из нас.

Леонид Гаврилович, очень внимательный к людям, ко всему присматривается, все видит. Замечания высказывает тактично, никогда не позволит себе резкости. Любой член экипажа удостоится нескольких похвальных слов.

Я же неукоснительно требую дисциплины, потому что все аварии только от разгильдяйства. И когда был старпомом, и когда командовал «К-3», имел репутацию строгого начальника, и этим, честно говоря, гордился, так как под моим командованием не погиб ни один человек.

Если замечал халатность со стороны матроса или младшего офицера, вызывал его начальника и требовал навести порядок. После устного предупреждения, если оно оказывалось безрезультатным, следующей мерой воздействия была такая: в строю оставлялись только офицеры и перед всеми объяснялся проступок одного из них. Однако если и она не действовала, приходилось прибегать к аресту при каюте. Эта санкция часто применялась мною для отстающих по профессиональной подготовке. Получает двойку по специальности — первое предупреждение. Снова не сдает экзамен — садись под домашний арест. Тут хочешь-не хочешь, а придется заниматься. Бывало, сажал офицеров на гауптвахту, но только в исключительных случаях.