Читать «Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы» онлайн - страница 54

С протокольной частью было покончено, теперь можно работать по-настоящему. «По местам стоять! К погружению», — раздалась команда, как только катер отошел от борта. Нам предстояло первый раз окунуть атомоход в воду и убедиться, что корабелы Перегудова не ошиблись в расчетах.

При так называемом пробном погружении лодки с полной вывеской и дифферентовкой эта операция проделывается медленно, на каждом этапе проверяется, соответствует ли нагрузка расчетной. Все отклонения фиксируются. После выполнения необходимых расчетов, когда лодка возвратится на базу, ее, если надо, ставят в док и догружают твердым балластом либо в цистерну, либо в корму, либо в нос. После этого экипаж лодки может точно определить, сколько воды нужно забрать или вытолкнуть, чтобы погрузиться на определенную глубину или, наоборот, всплыть. Эта операция проделывается только на первом корабле серии, последующие загружаются необходимой массой твердого балласта на заводе.

Все мы с радостью отмечали, как прекрасно вела себя под водой наша лодка. Несмотря на тысячи тонн водоизмещения, она, как молодой скакун, неслась туда, куда направляй ее рулевой Алексеенко. И двое других рулевых-горизонталыциков — Фурсенко и Русаков — были не хуже этого бывшего опытного яхтсмена.

Маневры мы проделывали в Белом море. Хотя оно внутреннее и мы считаем его частью СССР, положение это оспаривается много лет. По международным правилам, за пределами 12-мильной береговой зоны любое иностранное судно может в принципе зайти в его воды, если, конечно, рискнет.

Ходовые испытания проводятся в зонах, нарезанных на полигоны. Так делают лишь для того, чтобы две подводные лодки не могли оказаться в одном районе и столкнуться. Однако вовсе не исключено, что в полигоне может появиться посторонний корабль. Чтобы избежать встречи не только с иностранными, но и с советскими торговыми судами, нас сопровождал сторожевой корабль. Как только на горизонте появлялось судно, он загораживал нас, а при приближении его ставил дымовую завесу, чтобы нас не могли сфотографировать.

Испытания должны были продолжаться десять суток. Но уже на третий день полетел один из насосов первого контура. По технике безопасности и по радиационной обстановке необходимо было немедленно расхолаживать реактор и возвращаться на базу для устранения недостатков. Реактор расхолаживается в течение нескольких суток, затем нужно выгружать защиту — свинцовые плиты и засыпку из карбида бора. И только потом можно отрезать участки системы охлаждения, в которых обнаружились течи, приварить новые и т.д. Поскольку система уже поработала, то радиоактивность здесь достаточно высокая, и необходимо соблюдать меры предосторожности. Так что мы решили вернуться на базу.

Но тут случилась другая беда. При испытаниях у пирса главного турбозубчатого агрегата все прошло гладко, включая утечку конденсата. А в море, когда лодка покачалась на волнах и повибрировала на предельных режимах плавания, в командирскую рубку стали поступать тревожные доклады: кончается питательная вод, испарители морской воды не справляются, так как не дают обещанной производительности.