Читать «Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год» онлайн - страница 2

среди казаков было слабее, чем в целом по России, хотя определенные противоречия (классовые, территориальные, возрастные) и проникли в казачество, но, по свидетельству современников, они «не были, однако, ни особо глубоки, ни особенно обострены»На Дону противостояние внутри области намечалось между казаками и неказачьим населением (коренные и иногородние крестьяне), которое количественно уже начало превышать казачье. Коренные донские крестьяне, бывшие крепостные донских помещиков, имели на хозяйство в 4 — 5 раз меньше земли, чем казаки. А «иногородние» крестьяне, нахлынувшие на Дон из России после отмены крепостного права, земли почти не имели.

Наличие внутри области менее обеспеченного землей неказачьего населения окрашивало все земельные и классовые противоречия в сословный цвет, и на такое восприятие событий не могла повлиять казачья беднота в силу своей немногочисленности².

Ощущение локальности, замкнутости, обособленности распространялось в сознании казаков на все войско, и даже на все казачество. Более поздно сложившаяся, служивая, по сути, верхушка не была так оторвана от «низов», как в целом по России. Среди местной интеллигенции были сильны своеобразные «казакоманские», почвеннические настроения. Донское Войско — старейшее среди войск — имело опыт собственной государственности, а особый порядок управления этот опыт подпитывал.

Что касается «качества» казачьего населения, то в двух словах его можно охарактеризовать так: казаки успели стать идеальными воинами, но «надорвались». Создателями казачьего субэтноса были пассионарии, люди, способные к длительному напряжению. Пассионарность, затухая, передается по наследству. Но пассионарии — носители избыточной энергии — были выбиты в постоянных войнах. Превращение казаков в военнослужилое сословие, когда каждый мужчина становится воином и в среднем 10—12 лет рискует жизнью, развило воинские качества, но подорвало этническое развитие. Не зря Дон сравнивали со старцем, задремавшим у тихих струй.

Кровопускания, организованные Петром I, бесконечные войны XVIII—XIX веков не прошли даром. Тревожные симптомы стали проявляться еще во второй половине XIX века.

В результате замкнутой жизни в станицах — полное отсутствие преступности (в станице Вёшенской на 46 хуторов случилось 15 правонарушений за год, в основном — мелкое воровство). И это у лихих казаков!.. Самоубийств больше, чем убийств.

Полнокровные полки в 800 сабель уходили в XIX веке ежегодно на службу: 3 — 4 в Грузию, 3—4 на Кавказ, 2—3 в Польшу и Бессарабию... Теряли в боях и стычках человек 10—15, но возвращались через 3— 4 года, имея в строю человек 500—600. Остальные умирали «от обычных болезней», не выдерживая чужого климата, голода, тягот службы. Калмыки и казаки Татарской станицы вообще теряли до половины состава.