Читать «Армянские предания» онлайн - страница 6

– В селении думают о тебе, как о сумасшедшем. Но ты – ясновидец!

Разгадываешь мысли и людей видишь насквозь. Сразу нашёл то, что я годами искал. Одного не соображу: почему не рисуешь иконы?

– Ованес! Бога надо искать, найти, понять! И не выдумать – увидеть хочу, чтобы спросить, почему в мире так много зла.

– Тогда рисовал бы богачей, как они хотят. Зачем коверкаешь их? Так и моришь голодом и жену Майрам, и своих детей, Мануг.

– Ованес джан, зря о детях сказал. А жена – что жена? Им всегда всего мало. Дар даётся немногим. Немногим, но для всех. Смею ли я продать, что не только моё? Даже ради детей. Вырастут – поймут.

– Не сердись, Мануг джан, не для обиды спросил. Лучше посмотри на наши горы. Видишь, сколько камней? Мечта моей жизни – разбогатеть, закупить во всех селениях арбы и на них привезти землю из долин – прикрыть выступы. Бог свидетель, эти камни – кости наших

Вздрогнул художник. Впился глазами в доброе лицо Ованеса, словно видел впервые, рывком обнял его, резко повернулся и побежал в свой старый дом. А скоро жена художника увидела картину: с чудовищем сражался богатырь. И был он лицом похож на гончара.

Майрам поспешила насмешить соседей. Соседи – своих соседей. Вскоре чуть ли не всё селение хохотало до слёз. Почти каждый встречный теперь кричал гончару:

– Ва! Храбрый Ованес! Долгих лет, спаситель! Спеши взять меч-молнию, враг на нас идёт!..

Маленький, тщедушный, хромой Ованес, опустив голову, сгорал от стыда. Нигде не мог он укрыться от насмешников. Проклинал:

– Будь чёрным день встречи в горах, Мануг! Чтобы высох твой род! Чтобы погасло твоё солнце! За что, бессердечный, посмеялся над стариком? За что сделал посмешищем.

Смех людей не смутил Мануга. Он раздумывал: «Они смеются не надо мной. Просто отвыкли от правды. Сами себя не видят, не знают, не понимают. А долг художника – помочь им подняться. Пусть я живу хуже башмачника: разве не знаю, как стать богатым? Но для этого надо кривить душой. Обман же обману рознь. От обмана купца – сотни обедневших. От лжи художника – целые поколения. Пусть простят мне мои дети. Вырастут – поймут…» Размышления прервал стук. Неслыханно! В низкую дверь вошёл князь в сопровождении слуг.

– Добрый день, Мануг! Добрый день, варбед! Покажи, покажи, что творишь с людьми. Говорят, ты мастер смеяться над ними?

– Да будет, князь, к добру твой приход. Я пишу сородичей, какими их вижу. А им кажется, что они лучше или хуже. Из-за этого и обиды. Даже добрейший Ованес проклинает меня…

Князь начал рассматривать картины. С одного полотна на него дерзко смотрел крестьянин. «В глазах моих крестьян – покорность. Они согнуты нуждой. И чем беднее, тем покорней. Зачем дерзкие?»