Читать «Аптекарь (Останкинские истории - 2)» онлайн - страница 288

- Да? - обеспокоенно взглянул на него Голушкин.

- Безо всяких сомнений. Еще что предлагают?

- Все чрезвычайно невещественное. Скажем, муки совести. Или воздушный поцелуй актрисы Неёловой. И такое, о чем неприятно говорить. Память о матери. Или - любовь к отечеству.

- Воздушный поцелуй оставьте поклоннику актрисы. А все остальное берите, но при строжайшем соблюдении документации.

- Есть заявки на переселение душ. Просьбы интимных свойств, - подал новую бумагу Голушкин.

- Это ваша компетенция, - сказал Шубников. - Переселите несколько штук для пробы. Свалим гулянье и займемся проблемами переселения душ.

Шубников взял панорамный эскиз, на котором от башни и до станции метро бродили толпы.

- Вот смотрите: гуляют, кушают бублики и поют.

- Народ, который поет и пляшет, зла не думает, - сказал Голушкин.

- Это вы к чему? - удивился Шубников.

- Это не я, - объяснил Голушкин. - Это Екатерина, которая Вторая.

- Полагаю, что женщина заблуждалась, - покачал головой Шубников.

- Вас поджидает помощник по текстам, - уходя, сообщил Голушкин.

Вот уж Игорь Борисович Каштанов вовсе не нужен был нынче Шубникову! Каштанов вошел чистый, новенький, расплатившийся недавно с досадными долгами, частными и государственными, пахнущий детским мылом. Сказал:

- Я хотел поговорить с тобой по-дружески...

- По-дружески - в другие часы и при других обстоятельствах. Но что-то я не помню, чтобы мы с вами были когда-то особенными друзьями.

- Но я... Все-таки я не самый последний человек здесь... Я ведь при... вас... министр словесности, что ли. И не одной лишь словесности. Я и пропагандирую дело...

- Ладно, говорите. Но я ценю ваше время.

- Тогда я обращусь к вам в другие часы и при других обстоятельствах.

- Не устраивайте сцен. Если у вас есть соображения по службе, выкладывайте их теперь.

- Вестник с приложением.

- Как понимать?

Понимать следовало так. Пришла пора Палате Останкинских Польз иметь собственное издание. Предположим, вестник. Издание серьезное, с информацией, литературными и критическими материалами, с останкинскими детективами, с выкройками и кроссвордами, но и с иллюстрациями. Он, Каштанов, знаком с практикой подобных изданий, сам возглавлял журнал с картинками после выпуска из института, который, кстати, как всем известно, кончал художественный руководитель Палаты. "Мне, к счастью, не дали закончить этот ваш Оксфорд", надменно напомнил Шубников. Каштанов было замялся, но продолжил излагать соображения. Так вот, без сомнения, Палата будет располагать куда более богатыми полиграфическими возможностями, нежели не только какие-то задрипанные "Футболы - хоккей", "Экраны", "Штерны", "Плейбои", но даже и само "Здоровье". Вестнику Палаты не помешало бы и приложение, лучше еженедельное. Скажем, в вестнике можно было бы из номера в номер давать репортажи о ходе экспедиции парохода "Стефан Баторий". "Еще не началась навигация", - заметил Шубников.

Но ведь начнется, пообещал ему Каштанов, и тогда репортажи с долгожданным концом объединятся в документальную повесть, ей и будет отведен специальный выпуск. Или вот в Останкине, а также на Мещанских улицах, на Сретенке, в Марьиной роще и в Ростокине ходят легенды о "Записке" художественного руководителя Палаты, но народ не имеет возможности ее прочесть, слухи же о ней и отрывочные сведения из "Записки", передаваемые из уст в уста, могут привести к недоразумениям, искажениям реальности, а потому и к недостатку общественной пользы. "Записку" несомненно надо опубликовать в вестнике, а потом или даже одновременно издать приложением на мелованной бумаге и в телячьей коже, Институт хвостов вряд ли откажет в содействии. И конечно, в вестнике найдется место для биографии художественного руководителя или - лучше! - для обширного автобиографического документа, для хроникальных и портретных фотографий, для публикации речей, посланий и творческих распоряжений с видеоприложением в кассетах. "Ну уж это слишком..." - неуверенно произнес Шубников. Усмотрев упрек в этих словах, Каштанов стал говорить о жанровой широте вестника. В частности, на его взгляд, можно было публиковать в вестнике исповеди привидений, заложенных в депозитарий душ или душ переселенных, записки наемного кота доктора Шполянова или, скажем, жизнеописание Валентина Федоровича Зотова с его отважными фантазиями.