Читать «Антон Брукнер 1824 - 1896 Краткий очерк жизни и творчества (Популярная монография)» онлайн - страница 47

Adagio Девятой, бесспорно, принадлежит к числу глубочайших философских страниц мировой симфонической литературы. Уступая по масштабам медленной части Восьмой симфонии, оно превосходит ее значительностью содержания. По объективному смыслу это Adagio-финал, Adagio-эпилог, завершающий не только Девятую симфонию, но и все творчество композитора. Здесь им сказано последнее и самое великое из всего, что ему суждено было выразить в звуках.

…Словно из небытия возникает одинокая тема солирующих скрипок с напряженными интервальными ходами, подобная трагически неразрешимому вопросу. К интонациям скрипок присоединяются сумрачно-торжественные звучания вагнеровских туб и других медных; хроматически насыщенное мелодическое движение ширится и растет в голосах оркестра, вскоре достигая мажорной кульминации, подчеркнутой светлыми тембрами высоких труб, которые сменяют хоральные аккорды деревянных духовых. Уже в первых тактах с удивительной полнотой раскрывается главная идея Adagio — от предсмертной муки одиночества и покинутости через борьбу и преодоление к торжеству света, разума и душевной гармонии…

Неторопливое течение интонаций главной темы, в котором созерцательная отрешенность сменяется экстатическими озарениями, приводит к новому эпизоду (Брукнер называл его темой прощания с жизнью); медлительно ниспадающие интонации валторн и квартета туб на фоне призрачного тремоло разреженных струнных проникнуты глубокой печалью, рождая тягостное траурное настроение… Умиротворяющий контраст вносит побочная тема, последняя певучая тема композитора, в которую он, кажется, вложил все свое сердечное тепло и щедрость души. Полные одухотворенной красоты интонации скрипок звучат как слова великого утешения и любви, обращенные ко всем страждущим и обездоленным. На основе этих тем-символов композитор создал непревзойденное по глубине и богатству мысли симфоническое развитие, в котором нежнейшие эфирнобесплотные образы сменяются картинами мучительных духовных борений и вселенских катаклизмов, когда словно разверзаются адские бездны…

В последних тактах коды воцаряется ощущение глубочайшего покоя. Плавное колыхание мелодических фигураций скрипок напоминает мерный шелест волн; точно убаюканный их ласковым плеском композитор вспоминает самые дорогие для него музыкальные образы: в торжественном звучании квартета туб подобно далекому видению возникают интонации главной темы Adagio Восьмой симфонии — темы любви, плавно сменяемые призывной фанфарой из Четвертой. Затем у валторн, словно отблеск заходящего светила, появляются интонации лучезарной главной темы Седьмой симфонии, принесшей композитору мировую славу. Величественным звучанием этой темы заканчивается Девятая симфония, а вместе с ней и все известное нам творческое наследие Брукнера.