Читать «Антисемитизм в метапсихологических очерках» онлайн - страница 29

Онтология антропогенеза

Отраженный в человеческом сообществе симбиоз антропогенеза в двух культурно-исторических типах бессознательного [3], в самом глубинном, онтологическом смысле — симбиоз Эроса и Танатоса. В живой природе более глубокого симбиоза не бывает! Куда себя в нем отнесет читатель — это его вопрос. Для биологического существования «во плоти» обе стихии неизбежны. В психике можно и нужно пытаться обойтись одной. Танатальное влечение поддается изживанию. «Сфера еврейства — не культура, а гений, ибо как сказал Сартр, гений это не дар, а путь, избираемый в отчаянных обстоятельствах» [2]. Это — не высокопарная сентенция Б. М. Парамонова. Отчаянность обстоятельств очевидна. Жизнеутверждающий инструментарий, оставляемый еврейским бессознательным первому культурно-историческому типу имеет длительную эффективность. Но эта эффективность не вечна. Это бессознательное вынуждено искать ответ на очередной вызов Танатоса — грозного и окончательно неодолимого противника. Ошибки, утраты и смерть на этом пути неизбежны. Танатос положил начало антропогенезу (на том ему и спасибо!), укоренившись с тех пор навсегда в человеческой психике. Он же и погубит свое Творение, если не принимать постоянных мер для освобождения от него. Потенциал психического его изживания мировыми религиями как онтологической природы Зла давно уже исчерпан. А сами религии продолжают сохранять губительную для человечества его подпитку [1]. Ностальгируя по райскому состоянию до грехопадения, до попадания предшественника нового биологического вида в ловушку культурно-исторического детерминизма, они влекут к цивилизационному и видовому суициду. «Образы Божьи» тычут пальцами во Всевышнего, так и норовя употребить Его в качестве тяжелой артиллерии в научной аргументации, оставаясь при этом объектами Его нежного попечительства. Им трудно выйти из душевного комфорта пребывания в плену невроза, как способа неприятия культурного развития, и мужественно признать, что Всевышний — психическая, а не физическая реальность [1]. Камуфляж обеих этих реальностей прогрессивными клише ноосферы, номогенеза или какой-либо «общей теорией всего» с возложением нежного попечительства на свод физических законов дела не меняет. С этого места можно начать новую главу следующими словами. Как говорят ученые: «Мы не одиноки в мире! Ближний Космос участвует в охране природы!» [7]. Таков основанный на учении В. И. Вернадского апофеоз пассионарным толчкам у Л. Н. Гумилева! Какая поразительная способность «ближнего Космоса» с его пассионарными толчками приспосабливаться к решению наших проблем! Как у отвергнутого катехизиса! Не слишком ли велико бремя нежного попечительства о нас, возложенное на физические законы? Во всепобеждающем учении научного утопизма они почему-то этого бремени не выдержали. Теперь можно и закончить начатую главу словами: «Тайна сия велика есть»! Пролонгация инфантильной потребности в протекционизме в научную сферу выносит смертный приговор жизнеутверждающим влечениям социума. Гумилевские пассионарии и «эфирные люди» В. И. Вернадского из той же смертоносной породы, что и «лучистое человечество» К. Э. Циолковского [6]. Эзотерическое мракобесие по этому вопросу и критики не заслуживает. Забытый в ноосферно-эфемерных «общечеловеческих» ценностях Холокост — очень тревожный знак обращенности человечества к самоистреблению. Холокост — фрактальный негатив антропогенеза [3]. Все известное на сегодня оружие массового поражения было создано сразу же после него. Это же отмечает и Б. М. Парамонов [2]. Если «Homo sapiens» не «опустится с небес» для понимания того, что он — всего лишь биологический вид психического генезиса, не только не способный распознать, но даже не владеющий критерием для распознания того, во власти какой из двух великих стихий-влечений находится его собственное бессознательное, и что газовая печь может иметь и внееврейский смысл своего существования, то гуманитарная катастрофа (демографическая и экологическая) для него началась.