Читать «Анти-Зюгинг (Зюгановщина как оборотная сторона горбачевщины)» онлайн - страница 135

«Вы уже несколько раз сказали — политическая борьба. Какой смысл вы вкладываете в это слово? За что вы будете бороться?» — спросил его Караулов.

Ельцин ответил: «... это же абсолютно нормально, это должно быть у нас в лексиконе: политическая борьба. А мы этих слов страшно боимся. Раз политическая, значит, борьба за власть. Да нет же! Слова «оппозиция» в партийном лексиконе вообще запрещено. Да упаси Бог: раз мы — коммунисты, значит, мы все должны мыслить одинаково. Или — фракция. Почему в КПСС не может быть фракции? Это же все равно КПСС. Я-то думаю, что сегодня наша партия должна быть в этом заинтересована: если будет существовать определенная фракция в рамках КПСС, если будут разные мнения, споры, внутрипартийные дискуссии — в глазах народа это только поднимет авторитет партии. Пусть идет борьба на альтернативной позитивной основе, борьба альтернативных предложений, мнений. Реформа в партии до сих пор не чувствуется. А ведь с нее и надо было начинать перестройку четыре с половиной года назад». (Андрей Караулов. «Вокруг Кремля. Книга политических диалогов», М. «Новости», 1990 г., стр.115-116.)

Идеи, вброшенные в общество «сеятелем» Ельциным, вокруг которого Яковлевской прессой уже был создан громкий ореол «борца», попали на подготовленную почву и вскоре проросли в виде платформ в КПСС, а потом материализовались в виде российской компартии. Многие коммунисты об этом догадывались.

«Думается, развал КПСС начали сверху по глубоко продуманному сценарию, — заявил на майском (1991 г.) Пленуме ЦК КП РСФСР первый секретарь Тульского обкома А.И.Костюрин. («Советская Россия», № 95, 15 мая 1991 г.)

«Мы все более убеждаемся: далеко не все происходящее в стране является порождением прошлых лет, предшествующих перестройке, многие отрицательные явления это результат неумелого, непродуманного руководства.

Недопустимо вслепую, путем практического поиска определить пути дальнейшего развития России, общества и партии. В этом убедились уже в самом глухом колхозе. А в Компартии нет даже программы-минимум», — сказал арендатор колхоза имени Мичурина Тюменской области Н.А.Сметанин. (Там же.)

«Кто нас привел к этому состоянию? — спрашивал с трибуны Пленума главный режиссер Северо-Осетинского государственного драматического театра М.Б.Цихиев. — Я считаю, что мы, в первую очередь коммунисты России, небезответны перед этими развалинами.

Партию разделили, и мы даже на Съезде депутатов России делимся уже на две части, которые противостоят друг другу.

...Давайте определимся, товарищи коммунисты, куда мы идем и с кем мы идем. Я за плюрализм, я за свободное обсуждение любого мнения, но нельзя же растаскивать партию, правящую, как мы ее называем, на мелкие национальные квартиры и политические фракции». (Там же.)

«Российская газета», стоявшая тогда на крайне антикоммунистических позициях, с удовлетворением писала: «Год 1991 в череде лет советской истории, прямо можно сказать, юбилейный. 70 лет назад, на X съезде пришедших к власти большевиков, вождь мирового пролетариата Ульянов-Ленин добился принятия резолюции о единстве партии. И с тех пор даже само слово «фракция» вытравлялось из нашей истории огнем и мечом, воспринималось как самое страшное ругательство. Провозгласив борьбу с фракционностью, левыми, правыми и прочими уклонами одним из главных принципов «в отстаивании идейной чистоты», КПСС жестоко и планомерно вытравляла из политической жизни всякое единомыслие».