Читать «Англо-Бурская война (1899–1902)» онлайн - страница 79

Смуглый Кронье все еще выжидал, размышляя в гостиничном саду. По вельду текли ряды пехоты: бедные парни, прошагав одиннадцать километров на горном воздухе, мечтали об обещанном завтраке. Было четверть седьмого, когда обстреляли наши уланские дозоры. Между ними и завтраком встали буры! Артиллерия получила приказ готовиться к бою, гвардейцев выслали вперед на правый фланг, 9-ю бригаду под командованием Пола-Кару – на левый, вместе с только что прибывшими Аргайллскими и Сатерлендскими шотландцами. Они гордо пошли вперед в смертоносную зону – и тогда, и только тогда на них обрушила огонь шестикилометровая линия винтовок, пушек и пулеметов. Тут все, от генерала до рядового, осознали, что вступили, сами того не зная, в самую жестокую битву из всех, до сих пор происходивших на этой войне.

До прояснения ситуации гвардейцы уже оказались в семи сотнях метров от бурских окопов, другие войска – примерно в девяти сотнях, причем на очень пологом склоне, что делало в высшей степени трудным найти хоть какое-либо укрытие. Перед их глазами лежала мирная картина, река, домишки, гостиница, никаких солдат, никакого дыма – кругом безлюдно и спокойно, если не считать кратких вспышек огня. Однако грохот стоял жуткий. Солдаты, чьи нервы уже адаптировались к грому больших орудий, монотонному рокоту «максимов» и треску «маузеров», снова напряглись от злобного «визга» автоматического скорострельного оружия. «Максим» шотландских гвардейцев попал под ураган снарядов этой штуки – каждый снаряд был не больше крупного грецкого ореха, но они летели очередями по десять-двадцать, – солдаты и орудие были уничтожены мгновенно. Что же касается пуль, то воздух буквально пульсировал от их жужжания, а по песку шла рябь, как на озере во время дождя. Наступать было невозможно – об отступлении не хотелось даже думать. Солдаты упали плашмя, вжались в землю и очень радовались, если вдруг муравейник дружески предоставлял им хоть какое-то прикрытие. И без конца, залп за залпом, волны оружейного огня набегали и бились перед ними. Пехота тоже стреляла и стреляла – но во что было стрелять? Изредка глаз и кисть руки на кромке окопа или за камнем – не мишень на семьсот метров. Узнать бы, сколько британских пуль нашли в тот день свою цель.

Кавалерия бесполезна, пехота бессильна – оставались только орудия. Когда какой-либо отряд оказывается в беспомощном положении, он всегда обращает умоляющий взгляд на артиллерию, и, по правде сказать, редко не получает ответа от этих храбрых пушек. Теперь 75-я и 18-я батареи полевой артиллерии стремительно прогрохотали вперед и изготовились к бою в тысяче метров. Корабельные орудия работали с расстояния четыре тысячи метров, но и всех их вместе было недостаточно, чтобы подавить огонь противостоящих им пушек большого калибра. Лорд Метуэн, должно быть, молил об орудиях, как Веллингтон о ночи, и никогда прежде молитва не получала ответа столь впечатляюще. Из британского тыла показалась новая батарея – нежданная, незнакомая. Усталые лошади тяжело дышали, солдаты, покрытые коркой из пота и грязи, вгоняли их в последнюю судорожную рысь. Трупы лошадей, погибших от полного изнеможения, отмечали их путь; кони сержантов тоже тянули орудия; сами сержанты из последних сил шагали рядом с пушками. Это была 62-я батарея полевой артиллерии, которая за восемь часов покрыла пятьдесят километров и теперь, услышав впереди шум битвы, последним отчаянным усилием ворвалась на линию огня. Майор Гранет и его солдаты заслуживают самого глубокого уважения. Даже доблестные немецкие батареи, спасшие пехоту под Шпихереном, не могут гордиться таким подвигом.