Читать «Ангелы мщения» онлайн - страница 10

Павличенко сначала стушевалась, но ненадолго: за словом она в карман не лезла. На память о той поездке сохранились короткие видеоролики, и достаточно посмотреть их пару минут, чтобы понять, что это была за девушка: с тонким красивым лицом и выразительными глазами, бойкая и острая на язык, с характерным южным говором. «Это у нее (общение), прямо скажем, получилось неплохо, гостей и хозяев завораживали ее улыбка и раскованность. Признаться, у нас с Николаем так не получалось…». — вспоминал Пчелинцев. Павличенко скоро освоилась с тоном нахальных вопросов и от обороны перешла к нападению.

Ей пришлось нелегко. На каждом шагу — непрестанное внимание прессы, вспышки фотоаппаратов, вопросы, внимание к каждой мелочи. Газеты писали, что Павличенко сделала перерыв в выступлениях, когда в Америке ей срочно вставили белый передний зуб вместо золотого: пока шла работа с зубом, она из-за присвиста не могла выступать на радио. Писали о ее коренастой крепкой фигуре, о высоких «русских армейских сапогах», о скромной оливково-зеленой форме. Только, по мнению прессы, форма плохо на ней сидела. Журналисты писали, вызвав возмущение советского посольства, что с длиной юбки что-то не так: будь она покороче, Павличенко казалась бы стройнее. Отмечали невысокий рост советского снайпера и то, что она «плотная», «полноватая». Пчелинцев даже отметил в воспоминаниях о поездке, что с Павличенко злую шутку сыграло пиво, которого они из-за жары пили очень много. «Наша Люда начала полнеть», — писал Пчелинцев. Кто знает, может быть, у советских дипломатов, когда они видели Павличенко в жизни или на фото в газетах, даже возникала тревога. Не усомнится ли придирчивая западная публика в том, что эта полная молодая женщина могла часами ползти по-пластунски и по нескольку дней обходиться без еды: она утверждала, что некоторые из ее поединков с немецкими снайперами длились сутки и больше.

Но восторга по поводу девушки-снайпера было гораздо больше, чем критики и насмешек. Такие, как она, молодые русские сейчас спасали мир от фашизма. Писали о ее очаровательной улыбке, о глазах, сияющих как холодные звезды на красивом лице, цитировали смелые, остроумные ответы на злые вопросы.

«Людмила за словом в карман не лезла, — завидовал Пчелинцев, — не зря училась на историческом факультете». Отвечала смело и ярко, ответы запоминались. На вопрос о косметике: «Кому придет в голову на войне пудрить нос!» О нижнем белье и длине юбки — что для нее длина юбки не имеет никакого значения, как и наличие или отсутствие под формой шелкового белья. «Это советская форма, и я ношу ее с гордостью». На вопрос о том, почему она, девушка, выбрала себе такую профессию, она, выступая перед огромной аудиторией в Чикаго, дала ответ, который потом цитировался сотни, тысячи раз: «Джентльмены, мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?!» (Толпа замерла на минуту, а затем взорвалась неистовым шумом одобрения.)