Читать «Америциевый ключ» онлайн - страница 9

Словно оказался во рту огромного чудовища и сам не знаешь, когда его угораздит захлопнуть пасть. Кроме того, он знал, что невзрачные на первый вид жидкости, заточенные в сосуды разной формы и цвета, могут быть смертельными ядами или злокачественными нейро-агентами, способными за минуту превратить человека в дергающийся ком бездумной протоплазмы. Тут уж позавидуешь клопу…

Здесь не имелось чучела крокодила, которое, согласно сказкам, должно висеть в жилище каждой геноведьмы, не было курительниц, источающих ядовитый запах, и летучих мышей. Напротив, здесь все было обставлено с хирургической чистотой, но именно от нее делалось как-то неуютно, точно эта стерильность пропитывала сам воздух лаборатории.

Именно в таких местах, подумалось Ганзелю, и творятся самые отвратительные генетические чары. Не в подземельях, пропахших серой, а в таких вот лабораториях, где изгнан сам человеческий дух, где все бесстрастно, холодно и стерильно.

Греттель сидела на своем обычном месте, почти скрывшись за лабораторным столом. Как и следовало ожидать, его прихода она попросту не заметила. Судя по всему, с точки зрения геномага человек не очень-то отличается от пыли под ногами. Греттель была в своем обычном халате, давно утратившем изначальный цвет и кажущемся серым на фоне ее снежно-белых волос, неровно обстриженных и собранных в небрежный пучок. Она смотрела в окуляр неизвестного Ганзелю устройства, время от времени делая быстрые пометки на листе бумаги. Около дюжины пустых чашек из-под чая, хаотически размещенные на горизонтальных поверхностях, указывали на то, что госпожа геноведьма находится где-то в середине своей обычной трехдневной вахты.

Греттель была в лаборатории, но, если бы ему вздумалось сказать, что ее здесь нет, это тоже было бы правдой. Здесь находилась лишь ее оболочка, безразличная, отстраненная, холодная. Некоторый объем биологических органов и тканей, в которых протекали процессы метаболизма, не более того. Сама Греттель находилась где-то еще, отключившись от всех каналов информации, и вообще от того мира, где находился Ганзель. В каких мирах сейчас путешествовало ее пытливое сознание, он не хотел даже представлять.

Но все-таки он должен был попытаться.

- Сестрица!

Она даже не взглянула на него. Только рука немного дернулась, чертя уродливую, как паучья паутина, химическую формулу.

- Ужасное происшествие в Офире! – привыкшие к мертвой тишине, беспокойно зазвенели реторты в лаборатории, - Срочно требуется помощь геноведьмы! Генномодифицированный турнепс на днях проглотил целую семью. Старика, его жену, их внучку, пса, кошку и, кажется, мышь. Говорят, это какая-то хищная мутация, которая поглощает чужую генетическую информацию, присваивая ее…

- Вздор.

Ганзель улыбнулся. Кажется, госпожа геноведьма все-таки периодически возвращалась в мир живых.

- Между прочим, на счет турнепса - реальная история. Об этом недавно писали руританские газеты.

- Не читай газет, братец. Те, кто их пишет, ничего не смыслят в геномагии.

Греттель вернулась к наблюдению, тут же мгновенно забыв про присутствие Ганзеля. Это получалось у нее легко и совершенно автоматически, как у аппарата, который переключается между двумя режимами работы. Режимы Греттель звались «Настоящая жизнь» и «То, что ей мешает, включая старшего брата». Первый считался основным.